Лягушка-путешественница - Анастасия Анфимова (2017)

Пассажирка смотрела на него, растерянно хлопая глазами. Он прикалывается, или как? Но мореход, похоже, говорил совершенно серьёзно.

— Чем дальше на юг, тем слабее сила владычицы туманов, — продолжал капитан. — Скоро всё наладится, госпожа Юлиса. Вот увидите.

— А как же Дрес и остальные? — нахмурилась Ника.

— Море любит сильных, — наставительно сказал Картен. — Выживут, хорошо. А нет…

Он пожал плечами.

— То, что они заработали, я честно отдам их семьям.

Поняв бесполезность дальнейшего разговора, девушка возвела очи горе, и отойдя к фальшборту, уселась на шкуру. Купец вернулся к своим записям.

Следующим утром Гагнин и Грет Фро не смогли подняться, а ещё пятеро, судя по всему, тоже заболели. Чтобы успокоить команду, капитан произнёс прочувственную речь, упомянув о севере, Такере и скором возвращении в родные тёплые воды.

А Нику стали, что называется, терзать смутные сомнения. Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, она решила расспросить Жаку Фреса. Сначала рулевой отвечал очень неохотно, из него приходилось буквально вытягивать каждое слово. Но постепенно, где надо поддакнув, где надо поохав, девушке удалось выяснить подробности нападения на лагерь гантов.

К сожалению, ответов на все вопросы пассажирка так и не получила. Но подозрение в том, что болезнь на корабль принесли аборигены, только усилилось. Она же сама заболела после того, как девчонка из местных прокусила ей руку. Взглянув на затянувшуюся рану, Ника вспомнила, что гантка имела довольно-таки болезненный вид. Тогда она не придала этому внимание. Но сейчас…

Возможно, именно эпидемия согнала их с насиженных мест? Это объясняет такую тщательную подготовку к бегству. В лагере имелся не только запас еды, одежды, но и семена, и даже какие-то земледельческие орудия. Вряд ли их можно захватить во время поспешного бегства, когда враг на пятки наседает.

Ника нахмурилась. Даже если она права, какое теперь это имеет значение? И стоит ли кому-то рассказывать о своём открытии? Всесторонне обдумав ситуацию, решила, что лучше промолчать. Судя по тому, что из гантов никто не умер и даже не заболел, в рабство к Картену угодили те, кто-либо имел врождённый иммунитет, либо уже выздоровел.

Воспользовавшись установившейся погодой, мореход усадил за вёсла всех более-менее здоровых членов команды. Окинув взглядом пустые скамьи, пассажирка нахмурилась. Кто знает, скольких матросов не досчитается капитан, пока доберётся до Канакерна?

Подойдя к нему, девушка тихо сказала:

— Может, прикажете вашим рабам приготовить ещё целебного отвара?

Не оборачиваясь, тот ответил:

— Без мёда он не так полезен. А его больше нет.

Тем не менее, он позвал Пуста, помогавшего Милиму готовить обед, и отдал соответствующее распоряжение.

— Я достаточно хорошо себя чувствую, чтобы ночевать на палубе, господин Картен, — всё также негромко продолжала пассажирка. — Быть может, больных стоит перенести в каюту? Там они никому не будут мешать?

— Я подумаю, — сухо буркнул мореход, демонстрируя явное нежелание продолжать разговор.

«Что же мне делать, если они все свалятся? — с тоской подумала Ника, отступая к фальшборту. — А если вообще умрут?»

От мысли, что она может оказаться на корабле одна с толпой разъярённых гантов, сразу поплохело.

Её внимание привлёк долетевший с носа крик. Кажется, Марбет распекал провинившегося Милима. Раб то ли не донёс что-то, то ли рассыпал. В любом случае, физиономия у невольника выглядела явно виноватой, а у повара, или вернее кока, бледной и злой. Девушка хмыкнула, его можно понять, ведь теперь приходилось готовить в два раза больше. Хотя раньше члены команды на рабов капитана так не орали.

Вдруг матрос качнулся, подался вперёд и, чтобы не упасть, едва не схватился за котёл с кипящим варевом. Если бы печь опрокинулась, и угли смогли попасть на просмолённую палубу, пожар мог бы охватить всё судно.