Два дня - Рэндалл Силвис (2019)

В темноте и тишине своей гостиной, с холодным бокалом тающего льда и виски в руке, Демарко пытался найти причины ситуации, для возникновения которой никаких причин просто не было. Со стороны жизнь Хьюстона казалась благополучной и счастливой во всех отношениях. Но это была иллюзия. Иллюзия, которую Хьюстон создал и тщательно поддерживал. Человек, добрый и внимательный к своим ученикам, достигший всего того, о чем мечтали все его студенты… Красавица-жена, прекрасная семья, отутюженные рубашки и брюки, слава и финансовое благополучие, уважение и зависть… Неужели за всем этим скрывались те же темные побуждения, которые двигали героями Хьюстона? Его жизнь походила на залитую солнцем лагуну, но какие подводные течения и камни заставляли лазурную воду мерцать? Жизнь, полная борьбы и амбиций. Родители, отнятые чужой жестокостью. Ревность коллег и собратьев по перу. Давление славы, утрата анонимности. Необходимость всегда соответствовать сложившемуся о тебе мнению, оправдывать чужие ожидания, быть еще лучше, ярче, успешней, еще достойней всяческих похвал.

Так ли это было просто? Или оказалось Хьюстону не по силам? Фасад, такой же хрупкий и непрочный, как все остальные, разрушился? Хьюстон сломался? И сорвался?

«Каково это – в одночасье избавиться ото всего? – размышлял Демарко, попивая свой виски. – Счастлив ли теперь Хьюстон в своем безумии? Полностью свободный, не ведающий ни стыда, ни угрызений совести… никаких обязательств, никакого греха за собой…»

Демарко не мог себе представить такого состояния. Ни в этом мире, ни в каком ином.

Глава 44

При первых проблесках зари, промучившись в беспокойном сне три часа, Демарко снова потянулся за блокнотом Хьюстона. Он хотел найти в нем признаки безумия, которое могло бы все объяснить и решить его уравнение. Сержант прочитывал каждую запись вслух, надеясь различить хоть какие-то, пусть даже смутные намеки и подсказки, которые он упустил при первичном прочтении.

Теперь Демарко сознавал, что жизнь романиста может отражаться в его сочинениях, тонко замаскированная под чью-то чужую жизнь. Некоторые записи в блокноте Хьюстона были полным вымыслом, а другие нет. Но увидеть разницу было нелегко.

Если Аннабел являлась персонажем составным, вобравшим в себя черты Дэнни и Бонни, а может быть, еще и Клэр, тогда и безымянный рассказчик в романе Хьюстона тоже мог быть таким составным персонажем. С большой вероятностью в этом герое нашли отражение особенности самого писателя. Но тогда были ли его желания в действительности желаниями и переживаниями Хьюстона, вынесенными авторской волей на поверхность?

Вскоре в глаза Демарко бросились несколько записей, явно выбивавшихся из общего строя. Эх, если бы он заметил это, когда изучал имена на доске! Увы… Это произошло только теперь, при повторном изучении блокнота писателя. И внимание сержанта привлек не один, а целых три фрагмента.

Раньше Демарко читал записи, полагая, что сделаны они все были от имени протагониста Хьюстона. Но что, если эти утверждения исходили от самого автора и… отражали его темную суть? Волосы на руках Демарко ощетинились, как только он их переосмыслил:

По утверждению Набокова, в произведении всегда разрабатываются два сюжета. Первый – это сюжет истории. Но над ним, как правило, жирной чернобрюхой тучей зловеще нависает сознание писателя, которое и является истинным сюжетом всего, что он пишет. Если книга полна любви, то это потому, что писатель жаждет любви. Если книга брызжет жестокостью, то это потому, что писатель горит желанием добиться справедливости, уничтожить всех своих врагов. Сочинение таких книг для писателя становится способом выживания. Иначе его психика разрушится. И это разрушение, в зависимости от той формы, которую оно примет, может оказаться как плачевным, так и погибельным.

Следующая запись была еще более ужасающей: