Глубокая вода - Андрей Анатольевич Кокотюха (2019)

— С вами, конечно, еще будут говорить, вызывать на допросы и тому подобное. Вы ведь и впрямь потерпевший… Но я бы не советовал вам сейчас этим заниматься. Без крайней необходимости человека, работающего у банкира Зарубы, никто беспокоить не станет. Всему свое время. Дело для вас закончено, вынужден повторить это. — Он встал, показывая, что Мельник должен последовать его примеру. Пожав Виталию руку, Заруба сказал абсолютно трезвым голосом: — И еще одно… Мои возможности вам известны. Лучше не интересоваться этим делом за моей спиной. Все равно ваш интерес выплывет.

— Почему вы так ставите вопрос?

— Потому что теперь эта плохая история вас лично уже не касается. Кроме, конечно, разных формальностей, с соблюдением которых к вам не будут приставать. Поздравляю — вы заработали денег, у вас отныне есть престижная работа. Неплохо для вчерашнего безработного, которого коленом под зад выперли из органов. Правда же?

— Правда, — сказал Мельник, взял со стола пачку долларов и засунул в карман джинсов.

— Так и понесете?

— А чего же?

— Я дам вам машину, вас довезут домой.

21. В тихой воде дно глубокое

Этой ночью в своей холостяцкой квартире Виталий Мельник заснул на удивление быстро.

Видимо, марафон нескольких последних дней сказался. Вопреки всем утверждениям, после секса, которого у него, кстати, до случайного знакомства с белокурой Ольгой что-то давненько не было, ему спалось не так уж и хорошо. Проваливался на часок-полтора в темную пропасть, потом просыпался и крутился с боку на бок. Причем осторожно, чтобы не разбудить Ольгу. Любовницу, которая неизвестно откуда и неизвестно почему выбрала именно его, отставного мента с кучей проблем. Но на этот раз Мельник уснул уже через полчаса после того, как зашел в свою квартиру. И проснулся, когда часы показывали — страшно сказать! — начало двенадцатого дня. Путем несложных подсчетов Мельник пришел к выводу, что проспал больше половины суток.

Подобного он давно не мог себе позволить. О таком кайфе мечтает любой нормальный опер.

Вставать не хотелось. Мельник поискал над головой дистанционку от телевизора, включил его, пощелкал по каналам и выключил. Не хотелось ничего. Просто полежать в тишине — окна его квартиры выходили во двор, а сам дом стоял в глубине улицы, не под самой дорогой.

Полежать и подумать, как со всем этим быть.

Итак, имеем четыре чистосердечных признания.

Мельнику не было особенно жаль Лютого и его компанию. В конце концов, он мог поверить, что все происходило именно так, как ему передал Заруба. Не таких ловили, не такие «чистухи» читать доводилось. Итак, он снова подумал: убивают сейчас и по менее серьезным причинам. Чего уж там, в последнее время людей мочат вообще без причины. Да еще и непременно после всего разрубят на куски и разбросают по микрорайону или в разных уголках города. А то и за город вывезут. Мода сейчас такая — расчленять трупы.

Зная о способах добывания у задержанных чистосердечных признаний и убежденный в том, что в нынешней полиции ничего не изменилось, Мельник не тешил себя мыслью, что пацаны и впрямь признались без всякого давления за такой короткий срок. Со временем он планировал все-таки узнать подробности, но пока представлял все себе так. Череда раскололся первым — против него железные доказательства. Сельского парня, пусть и испорченного городом, могли несколько раз как следует приложить по почкам. Может, пригрозили зажать яйца дверью и даже приступили к выполнению этой угрозы.

Таким образом клиента вроде Череды реально расколоть за час. Ну, пусть за полтора. Дальше он пишет чистуху дрожащей рукой, где все валит на приятелей. Причем Мельник не сомневался: признание писалось под диктовку. Отчасти для того, чтобы «пассажир» правильно составил документ, отчасти — из-за желания быстрее расколоть остальных.

Дальнейшее — дело техники.