Мертвый и живой - Дин Кунц (2009)

– А теперь я боюсь.

– Я тоже боюсь. Никогда так не боялась.

– Но я не знаю, чего боюсь, Джанет.

– Я тоже. То есть мы, должно быть, боимся… неизвестного.

– Но для здравомыслящего ума ничего неизвестного нет. Так? Это правильно?

– Тогда почему эта собака не боится нас?

– И продолжает сверлить нас взглядом, – указал Баки. – Я не могу его выносить, этот взгляд. Он – неестественный, этой ночью я узнал, что воспринимается естественным. Это – неестественно.

– Он сверхъестественный, – прошептала Джанет.

Шея Баки, под затылком, внезапно повлажнела от пота. А по спине пробежал холодок.

А пес, едва Джанет произнесла слово «сверхъестественный», отвернулся от них и исчез в коридоре второго этажа.

– Куда он сейчас бежит, бежит, бежит? – спросила Джанет?

– Может, его здесь и не было?

– Я должна узнать, куда он бежит, кто он, что он знает! – с жаром воскликнула Джанет и поспешила к двери спальни.

Последовав за ней в коридор, Баки увидел, что пса нет.

Джанет метнулась к лестнице.

– Вот он! Спускается. Он знает что-то важное, да, да, он бежит по какому-то важному делу, он сам – что-то важное.

Преследуя загадочного пса, Баки следом за Джанет спустился по лестнице, поспешил в заднюю часть дома.

– Да, да, что-то важное, важное, важнее, чем важное, пес знает, пес знает, пес.

За мгновение до того, как оба вошли в семейную гостиную, у Баки возникла безумная, пугающая мысль: он увидит там Чарльза живым. И Чарльза, и Престона, и Марселлу, и Антуана, и Евангелину. Ожившие, охваченные яростью, обладающие сверхъестественной силой, которая делает их неуязвимыми, они начнут проделывать с ним такое, чего он и представить себе не мог, совершенно ему неведомое.

К счастью, Чарльз Арсеню пребывал в семейной гостиной в одиночестве, такой же мертвый, как и прежде.

От вида мертвого Чарльза, точнее, от вида частей его тела, разбросанных по всей гостиной, Баки мог бы и приободриться, но нет, страх только усилился. Осознание, что он столкнулся со сверхъестественным, давило на него. По всему выходило, что помимо этого существуют и другие загадочные миры, да и в этом, вроде бы таком понятном мире выявляются новые измерения, о существовании которых он не подозревал.

Джанет устремилась за собакой, твердя: «Пес знает, знает, знает. Пес видит, видит, видит. Пес, пес, пес». Баки последовал за ней. Из семейной гостиной они выскочили на веранду дома Арсеню, пересекли ее, выбежали в дождь. Баки не мог объяснить, почему появление немецкой овчарки в дверях спальни вылилось в эту отчаянную погоню, что все это означает, чем может закончиться, но он знал наверняка – ему довелось увидеть что-то мистическое, что-то большое, что-то огромное.

Он был не просто голым, но обнаженным, уязвимым как физически, так и психически, оба его сердца бились, заливали его эмоцией, которую ранее он не испытывал. Джанет и Баки миновали калитку между участками и пересекали двор Беннетов, направляясь к улице, собака – впереди, они – следом, когда Баки услышал собственное бормотание: «Произошло что-то ужасное, произошло что-то ужасное». Его настолько потрясло отчаяние, которое слышалось в голосе, что он заставил себя замолчать. К тому времени, когда они выбежали на улицу, не настигая собаку, но и не отставая от нее, он уже бормотал: «Убить этого посыльного с пиццей, убить этого посыльного с пиццей». И пусть он понятия не имел, что означают эти слова, ему нравилось их звучание.

Глава 19

К хозяйской спальне в особняке Гелиоса примыкали две ванных комнаты, одна для Виктора, вторая для Эрики. Ей не разрешалось переступать порог его ванной.