Мертвый и живой - Дин Кунц (2009)

– Джоко сожалеет. Сожалеет, что спросил. Это так больно. Не думай об этом.

– И каково это – быть матерью? Я никогда не узнаю.

– Почему никогда?

– Потому что такой я сделана. Чтобы меня использовали. Не для того, чтобы любили.

– Ты была бы прекрасной матерью, – заверил ее Джоко.

Она промолчала. Смотрела на дорогу. Дождь на дороге, дождь в глазах.

– Была бы, – настаивал он. – Ты так хорошо заботишься о Джоко.

Она вроде бы засмеялась. А может, смех этот больше напоминал рыдание.

Так уж сложилось. Джоко говорит. Люди плачут.

– Ты очень милый, – сказала она.

И Джоко подумал: а может, не все так плохо, как кажется.

Эрика Пятая сбросила скорость.

– Вроде бы машина Виктора.

Или все гораздо хуже, чем кажется.

Он приподнялся на сиденье.

– Где?

– На площадке отдыха справа. Точно, его машина.

– Проезжай мимо.

– Я не хочу, чтобы он ехал следом. Мы должны прибыть на место после него, иначе я не смогу незаметно протащить тебя.

Эрика свернула на площадку отдыха. Остановилась позади седана Виктора.

– Оставайся здесь. И не высовывайся.

– Ты выходишь? Но там дождь.

– Мы же не хотим, чтобы он подошел к нам, правда? – и она открыла дверцу.

* * *

Получив информацию, что Джеймс с поручением справился, Виктор посидел еще несколько минут, думая о том, как ему попасть на ферму.

У некоторых из Новых людей, там работающих, могло в той или иной степени наблюдаться нарушение функционирования. Ему следовало соблюдать осторожность, но пугаться их он отказывался. Все они были его созданиями, продуктом его гения и могли напугать его не больше, чем произведения Моцарта могли ужаснуть композитора или картины Рембрандта – художника. Либо они подчинялись ему, либо он произносил фразу смерти.

Он не сомневался, что еще один трансформированный Уэрнер на ферме его не встретит. Уэрнер – случай уникальный. И где он теперь? Превратился в пар вместе со всем остальным в «Руках милосердия».

Ни одно восстание против Виктора не могло увенчаться успехом, и не только потому, что могуществом он не уступал мифическим богам. Просто даже самый умный Альфа был идиотом в сравнении со своим создателем, на котором не отражались прожитые столетия.

Эрика Четвертая, Альфа, не могла с ним тягаться. Он убил ее с помощью обычного шелкового галстука, силой одних лишь рук, и мог убить снова, если эта сука действительно ожила. Альфа, женщина, жена… она ему в подметки не годится. И он с радостью воспользуется возможностью наказать ее за эти два возмутительных телефонных звонка. Если она думала, что в ее первой жизни с нею жестоко обращались, во второй ей предстояло узнать, что такое настоящая жестокость.

Поездка на ферму не вызывала у него страха. Ему не терпелось попасть туда и править новым королевством железной рукой, не допуская повторения безобразий, случившихся в «Руках милосердия».

Виктор уже протянул руку, чтобы снять седан с тормоза, когда на шоссе появился автомобиль, направляющийся на север. Вместо того чтобы проехать мимо, он свернул на площадку отдыха и припарковался позади, залив салон «Мерседеса» светом фар.

Зеркала мало что показывали, поэтому Виктор обернулся. Эрика Пятая сидела за рулем «GL550», на котором он велел ей приехать на ферму.

Глядя на нее, злясь, потому что она даже в мельчайших подробностях не отличалась от наглой Эрики Четвертой, Виктор ничего не разглядел на заднем сиденье, но услышал какое-то движение. И тут же понял, откуда взялось ощущение, что он не один: Хамелеон.

Феромоны Новых людей, которые он вылил на себя, обеспечивали многие часы защиты. Да только… при тяжелой работе мог выступить пот, ярость и страх приводили к тому, что естественный запах усиливался, и Хамелеон мог его уловить.