Мертвый и живой - Дин Кунц (2009)

С хрустальным шаром в руке Джеймс подошел ко второй стальной двери. Положил шар на пол, вытащил пять засовов из гнезд в дверной раме.

– Попробуй ветчину, – предложил хрустальный шар.

– Ветчину?

– Она сочетается.

– С чем?

– Я знаю путь к счастью, – ответил хрустальный шар.

– Тогда скажи мне, – раздраженно бросил Джеймс.

– Толщиной с папиросную бумагу.

– Это ты про что?

– Подается ломтиками толщиной с папиросную бумагу.

Стальная дверь открылась. Входить в викторианскую, без окон, гостиную Джеймсу запретили. Уходя, велели оставить стальные двери открытыми.

Он выполнил все в точности, хотя в голове у него царил сумбур.

В любом случае, комната эта совершенно его не интересовала. Кому нужна какая-то комната, если до счастья рукой подать.

Хрустальный шар молчал, пока они возвращались в библиотеку.

Джеймс подошел к письменному столу, снял трубку со стоящего на нем телефонного аппарата и позвонил мистеру Гелиосу, чтобы доложить, что поручение выполнено в полном соответствии с полученными инструкциями.

Как только Джеймс положил трубку, хрустальный шар подал голос:

– Ты не создан для счастья.

– Но если ты знаешь путь…

– Я знаю путь к счастью.

– Тогда почему не скажешь мне?

– Также сочетается с сыром, – ответил хрустальный шар.

– Значит, я недостоин счастья. Так?

– Ты – всего лишь мясная машина.

– Я – человек, – возразил Джеймс.

– Мясная машина. Мясная машина.

В ярости Джеймс швырнул хрустальный шар на пол, где он разлетелся, расплескав склизкие желтые семечки и обнажив оранжевую мякоть.

Какое-то время Джеймс, ничего не понимая, смотрел на разбитую дыню.

Когда поднял голову, увидел книгу, забытую кем-то на письменном столе. «Тролли в литературе». Взял ее с намерением поставить на место.

– Я знаю путь к счастью, – сообщила ему книга.

– Пожалуйста, скажи мне, – голос Джеймса переполняла возродившаяся надежда.

– Ты заслуживаешь счастья?

– Я уверен, что заслуживаю. Почему я не должен его заслуживать?

– На то могут быть причины.

– Все заслуживают счастья.

– Не все, – возразила книга, – но давай поговорим об этом.

Глава 65

«GL550» мчался на север, а Джоко надеялся на новую встречу с оленями. И пока надеялся, думал о разном.

Иногда Джоко думал о чем-то важном. Обычно с двухминутными интервалами. Между какими-то действиями.

К примеру, думал, почему что-то уродливое, а что-то – нет. Может, если бы все было прекрасным, то и мир бы переменился.

Люди вот смотрят на одно, восторгаются этим. Потом видят другое и избивают палками.

А может, в жизни необходимо разнообразие. Если всем восторгаться, станет скучно. И бить все палкой – тоже скучно.

Лично Джоко полагал, что он бы не заскучал, если бы ему пришлось всем восторгаться.

Иногда Джоко думал о том, почему у него нет половых органов. Все, что было у Джоко, так это забавная штучка, чтобы писать. Не половые органы. Штучку эту он называл пипкой. К счастью, она утягивалась внутрь, когда не использовалась.

Если бы оставалась на виду, безумного пьяницу вырвало бы, когда он бы ее увидел.

Об одном Джоко старался не думать. О том, почему он такой один. Единственный. От таких мыслей становилось очень уж грустно.

Но Джоко все равно об этом думал. Не мог избавиться от этих мыслей. Они вращались и вертели сальто, как Джоко.

Может, поэтому у него и не было половых органов. Они же ни к чему, если таких, как ты, больше нет.

Со всеми этими мыслями Джоко исподтишка поглядывал на Эрику.

– Ты думаешь о чем-то важном?

– Например?

– Например… о том, чего у тебя нет.

Эрика долго молчала. Джоко уже решил, что опять ляпнул что-то глупое.

– Иногда я думаю, каково это – быть матерью, – наконец ответила она.

Джоко сжался в комок.