Отец наших отцов - Бернард Вербер (2019)

На первом этаже животные исполняли полный, до голого скелета, стриптиз. Исключение составлял человек, целомудренно сохранивший красный мышечный покров – благодаря содранной коже. Он торжествующе вздымал кулак, словно только что выиграл забег. Его детородный орган был замаскирован виноградным листом. От удовольствия он улыбался всеми красными лицевыми мышцами и всеми белыми сухожилиями.

Слева экспонировались скелетики человеческих зародышей, откопанные в монастырских подвалах, справа – высшие млекопитающие, позади которых, согласно логике, выстроились млекопитающие «низшие».

– Я продемонстрирую вам два главных мотора эволюции: случай и видовой отбор.

Профессор Конрад указал на скелет птицы с коротким клювом и скелет другой птицы – с длинным клювом. Начав с той, что справа, он заговорил:

– Полюбуйтесь на это пернатое, синицу. Она питается червяками, которых достает из древесной коры. В один прекрасный день этот вид так размножился, что червяки стали редкостью. Синицы стали исчезать. Но у некоторых из них случайно оказался более длинный и острый клюв, помогавший им доставать червяков из более глубоких дырок. – Он указал на птицу с удлиненным клювом. – Короткоклювые почти полностью исчезли, остались только длинноклювые.

– Почему они мутировали?

– Случайно. Природа как бы предпринимает одновременно миллионы экспериментов. Потом естественный отбор устраняет наименее приспособленных.

– Если перенести это на людей, – вмешалась Лукреция Немрод, – то в конце концов выживут только самые горбатые или, например, самые зубастые…

Конрад рассмеялся.

– Это зависит от следующего критерия отбора будущего человека. В конце концов, процесс растягивается на миллионы лет…

Они расхаживали среди трупов животных – лакированных, пронумерованных, обозначенных непроизносимыми латинскими словами.

– Я тут ни при чем. Эта идея даже не моя, она принадлежит Дарвину, нашему учителю. Такова единственная официальная эволюционная теория. Случай. Естественный отбор.

Он привлек внимание журналистов к генеалогическому древу видов – внушительной таблице с историей их предков.

– Семьдесят миллионов лет: появление первых приматов. Они питались насекомыми и сильно смахивали на землероек.

– Сорок миллионов лет: появление первых полуобезьян.

Они как раз подошли к скелету лемура, походившего размерами на сородича, которого недавно угощал приматолог. Ученый проявлял к лемурам особый интерес, считая их первыми набросками будущего человека.

– У этих животных уже имелись три главных признака человека: отделенный большой палец, плоские ногти, плоское лицо. При таком большом пальце удобно хватать предметы и пользоваться ими как орудиями. При плоских ногтях, а не когтях, можно сжимать пальцы в кулак и находить им прочие варианты применения. Так лемуры изобрели руку.

Лукреция машинально растопырила пальцы, сжала их, стала составлять из них разные комбинации.

– Плосколицые лемуры изобрели рельефное зрение. Раньше животные, имевшие глаза по разные стороны морды, не могли определять расстояние и воспринимать рельеф. У лемуров глаза смотрят в одну сторону, морда укорачивается, и они обретают объемное зрение.

Профессор предложил слушателям проделать эксперимент. Два кулака, приставленные к носу, мешают стереоскопическому зрению. Если же убрать этот искусственный нос, то открывается ближнее пространство, объемы, расстояния. Вот почему лемуры, прыгая в пустоту, успешно хватаются за нужную ветку.

– Плоское лицо – это очень практично для зрения, но я думал, что длинная морда – удобный рычаг, чтобы кусать и удерживать добычу, – возразил Исидор Каценберг.

– С развитием рук это утрачивает актуальность.

Приматолог продолжил экскурсию, двигаясь между обезьяньими скелетами, подвешенными примерно так же, как в кабинете профессора Аджемьяна.