Поворот к лучшему - Кейт Аткинсон (2011)

— Я их не искал, они сами меня нашли. Ты не хочешь спросить, как я?

— Как ты?

— Ну, рука адски болит, и, наверное, ребро треснуло.

— Ну, вот что бывает, когда набедокуришь.

Набедокуришь? Похоже, благодаря его злоключениям в лексиконе Джулии появится еще парочка нелепых выражений. Он ждал, что она ему посочувствует, а она просто положила трубку, хотя, если учесть, сколько времени ушло на тюремные формальности, он действительно разбудил ее посреди ночи. Получая телефон обратно вместе с остальными вещами, он надеялся на какое-нибудь милое сообщение, но увы!

Главное, чтобы ни случилось, не заикаться при Джулии о собаке.

— Джексон, ты убил собаку?

— Нет! Собака умерла сама, я ее не убивал.

— Ты убил ее силой мысли?

— Нет! Это был сердечный приступ или удар, я не знаю точно.

Он услышал, как Джулия зажгла сигарету и жадно затянулась. Гармоника ее легких заиграла, выводя болезненную мелодию.

Парализованный ужасом, он смотрел на рычащую собаку, тяжело бегущую к нему, словно ожиревший гимнаст перед опорным прыжком, и думал: «Матерь Божья», потому что спасти его могло только вмешательство свыше. Он уперся ногами в землю и напомнил себе правило — «хватай за ноги и тяни в стороны», — и о чудо, не иначе сама Дева Мария оберегала его, потому что не успел разъяренный зверь до него добежать, как вдруг рухнул наземь, точно проколотый воздушный шарик. Джексон уставился на пса в немом изумлении, ожидая, что тот встряхнется и примется раздирать его на части, но он даже не дернул хвостом. Хонда взревел от боли, какую может испытать только истинный собачник, потерявший своего любимца, и упал на колени рядом с псом. И пусть этот тип — буйный психопат, Джексон невольно посочувствовал его безудержному горю.

Он почесал в затылке — Стэн с громилой из «хонды» в роли Олли[55] — и подумал, что делать. Хорошо бы просто убежать, но почему-то это казалось неправильным. Он так и не определился — убить Хонду или утешить, когда появился полицейский. Пусть они были и в глухом темном переулке, но совсем рядом с Королевской Милей и так шумели; что могли бы разбудить беднягу Францисканского Бобби, спящего вечным сном на расстоянии хорошего броска палки. Так что крики все же помогают, нужно будет не забыть сказать об этом Марли. И Джулии.

Полицейскому, как и предполагал Джексон, картина была ясна: Хонда с расквашенным носом валяется на земле и рыдает над мертвой собакой, Джексон стоит над ними и растерянно чешет голову, а изо рта у него течет чужая кровь. Может, стоило сразу поднять руки вверх и заявить: «Все по-честному, офицер, вы приперли меня к стенке», но он начал протестовать («Это была самозащита, он напал на меня, он ненормальный»), и на него надели браслеты и затолкали в патрульную машину.

Его утреннее появление в суде было кратким и малоприятным. Арестовавший Джексона офицер зачитал рапорт, согласно которому он обнаружил «мистера Теренса Смита» на земле в луже крови, рыдающим над трупом своей собаки. Пострадавший обвинил подсудимого в убийстве животного, но у собаки признаков насильственной смерти обнаружено не было. Судя по всему, подсудимый укусил мистера Смита за нос. Сам мистер Смит выглядел вполне достойной доверия жертвой — в костюмчике от «Хьюго Босс», с багровым распухшим носом, очевидно доказывавшим вину Джексона. Он просто шел по своим делам, выгуливал собаку. Выгуливал собаку — разве есть более невинное занятие для порядочного гражданина?

Накануне ночью Джексон отказался от осмотра полицейским врачом, заявив, что он «в норме». Глупая мужская гордость помешала ему признать, что он ранен. «Мистер Броуди, вы — наш гость, — принялся отчитывать его шериф Алистер Крайтон, — но мне очень жаль, что я не могу, как в старые добрые времена, выдворить вас из города». Вместо этого он оштрафовал его на сотню фунтов за нанесение телесных повреждений и наказал «впредь действовать осмотрительно».