Канцелярская крыса - Константин Соловьев (2020)

Муан так красноречиво и легко провел пальцем по кадыку, что Герти поежился. Жест ему не понравился, да и слово прозвучало зловеще.

— Перерезает им глотку?

— Не сразу, мистра из шестнадцатого. Чаще всего, на части разбирает прямо на улице. Нож у него острый, да и навыки как у какого-нибудь хирурга. Иной раз так над человеком поработает, что наутро в подворотне целую груду свертков находят, и каждый бечевкой перевязан — ну прямо как у мясника в лавке…

— Так может, это и есть тот самый таинственный Уинтерблоссом? — напряженно спросил Герти.

Но Муан убежденно замотал головой.

— Никак не может быть, мистра. Эйк работает по своей части и только в Скрэпси. Да и визитных карточек не оставляет. Его и так хорошо знают.

Герти вздохнул.

«А жаль. Красивая бы вышла теория. Эйк-Защитник-Проституток обнаруживает в подворотне бумажник некоего Гилберта Уинтерблоссома, уже лишенный денег, зато с запасом визитных карточек, и решает обновить стиль работы, оставляя на месте каждого убийства особый знак…»

— Наверняка, никакого Эйка не существует, — вяло заметил он, — Уличные слухи и пьяные домыслы, как обычно. Не удивлюсь, если истории о нем сами проститутки и рассказывают. Чтоб клиенты не обижали.

Его скепсис ничуть не поколебал уверенности Муана. Впрочем, с учетом его габаритов и массы, поколебать его могла бы разве что трехфунтовая пушка.

— Слух или нет, да только за последний год проституток почти не трогают. Раньше-то бывало всякое… И руки-ноги ломали, и носы, и деньги отнимали… А сейчас даже пальцем тронуть боятся. Весь Скрэпси знает, что Эйк-Защитник-Проституток после заката выходит на улицы. И горе тому, с кем его дорожка пересечется! Молли его едва ли не своим святым покровителем считают.

Герти покровительственно усмехнулся этому дикарскому суеверию.

— Домыслы и фантазии, только и всего. Современная мифология. Будь ты образован, Муан, ты бы хорошо это понимал. С каждым днем наука все дальше переносит черту неизвестности, ту границу мира, который прежде казался нам таинственным и пугающим, мир, который мы сами населили вымышленными существами и чудовищами. Но человеческая психика особого свойства. Чем меньше остается места для этого вымышленного мира, тем отчаяннее мы пытаемся заселить его последние темные уголки. Видимо, несмотря на весь современный прогресс, внутри мы все еще сущие дикари, непривычные к свету и одиночеству.

Но Муан, определенно чуждый философии, перебил его:

— В Скрэпси много темных уголков, мистра, в иные и заглядывать не хочется, это верно. Бывает, конечно, что и люди сочиняют. Мало ли что кому привидится. Вот взять хотя бы Паточную Леди, в нее только детвора и верит. Но вот Эйк…

— Что это за Паточная Леди?

— Страшилка для детей, — махнул огромной рукой Муан, — Говорят, ночью по улицам ходит леди, элегантная, вся в черном, на лице вуаль. И молча внимательно на всех смотрит. До взрослых ей дела нет, но вот если видит ночью на улице ребенка, то все… Паточная Леди протягивает ему руку без перчатки, и глаза у нее светятся таким светом, что ребенок не может противиться. Кладет свою руку в ее ладонь, и ладонь мгновенно делается липкой, как патока. Если кто-то ее ладони коснулся, то уже вовек не оторвется. Как муха к липучке. Паточная Леди уходит, и ребенок вместе с ней. Больше его никто никогда не увидит.

— Занятная история.

— Наверняка родители придумали, чтоб детей вечером домой загонять, — проворчал Муан, — Вот в Паточную Леди я только в детстве и верил. А Эйк…

— Сейчас мне до него дела нет. Ни до него, ни до Паточной Леди. Мне нужен Стиверс.

— Тогда сделаем так, мистра… — Муан вздохнул, — Меня в Скрэпси худо-бедно знают, лицо-то у меня примелькавшееся. Схожу на разведку. Поспрашиваю у старых приятелей, закину, так сказать, сети. Вдруг где-то вашего Стиверса и видали. Ну а как узнаем, где он, будем думать, как вам беседу устроить.