Канцелярская крыса - Константин Соловьев (2020)

Автоматический пистолет новейшей американской системы, который ему присоветовал продавец, оказался тяжеленным куском стали, оттягивающим ремень, причем тяжесть эта очень быстро стала из тяжести успокаивающей тяжестью раздражающей и стесняющей. Револьвер болтался в кармане, то и дело чувствительно ударяя его по бедру и оттопыривая пиджак. Трость отягощала руку. Потайная кобура с дерринжером, укрепленная на правой голени, казалась удобной ровно первые четверть мили, после чего впилась в ногу так крепко, что Герти поневоле ощущал себя беглым рабом с сахарных плантаций, на ноге которого болтаются кандалы.

Пришлось смириться с мыслью, что наличие оружия ровным счетом никак не гарантирует душевного спокойствия, даже напротив. Он не чувствовал себе спокойнее со взведенным оружием в кармане. Стоило лишь придти сумеркам, как душа тревожно заныла, а тело покрылось липкой пленочкой пота.

Гиена вышла на охоту. Может, она сейчас рыщет на другом конце города. А может, идет в эту минуту в двух шагах от него, с наслаждением вдыхая липкий от адреналина запах его пота.

Делая вид, что беззаботно разглядывает темнеющий город, Герти пристально вглядывался в лица прохожих. С наступлением вечера их сделалось особенно много в Майринке. Уставшие клерки в помятых костюмах недорогой ткани вяло курили, обсуждая какие-то векселя. Полная дама в старомодном платье несла пакет с пирожными от бакалейщика. Седой кэбмэн однообразно ругался, колотя ногой по жестяному боку своей паровой повозки. Фальшивый ветеран персидской войны[143] клянчил пенни на лекарство, распространяя вокруг себя стойкий аромат дешевого джина. Мальчишка, судя по одежде, подмастерье из Коппертауна, забыв обо всем, возился со щенком и дергал его за хвост. Помятый автоматон тщетно ждал желающих сыграть в «три стакана», неподвижно сидя в переулке. Его прохудившееся тело было сплошь исписано мелом, причем преобладали ругательства на маорийском языке.

Любой из них мог быть Гиеной. Любой из них мог сжимать в кармане нож. Если Гиена столь хитра, что способна водить за нос Канцелярских крыс, ей ничего не стоит обмануть и случайного наблюдателя. Она коварна, она сильна, она скрывается в тени до последней секунды, прежде, чем нанести удар.

Быть может, Гиена сейчас наблюдает за ним Уинтерблоссома в отражении галантерейной витрины, приняв облик молоденькой девушки в легком платье. Одета не по погоде, и лицо как будто странное… Или приглашает его на лекцию о новых лекарственных каплях Бойля («Новое индийское средство, господа! Немедленный эффект! Английский патент!»), примерив фальшивую шкуру неряшливого седого старика. Акцент у него нездешний, а седину подделать и дурак сейчас способен… А может, Бангорская Гиена это статный констебль, торопливо жующий сдобную булку на углу. То-то глаза у него холодные, зыркающие…

Короткая прогулка по городу вымотала Герти так сильно, словно он прошагал сотню миль по непролазным южноамериканским джунглям в обществе подполковника Фоссета[144]. Ощущение постойной опасности вытягивало силы удивительно быстро, а неизвестность лишала душевного равновесия, заставляя тело то и дело вздрагивать и резко крутить головой.

Еще несколько дней назад он надеялся, что крысы мистера Шарпера никогда не нападут на след и был готов даже саботировать расследование Канцелярии. Или, того лучше, опередить их всех, чтобы первым выйти на убийцу и вывести его на чистую воду. Это было до знакомства с таинственной папкой, полной машинописных листов и фотографий. Особенно фотографий. От одного их вида его пробирало до самого затылка колючей дрожью. На этих фотографиях кто-то кропотливо фиксировал пиршественные столы Бангорской Гиены и остатки ее яств, разбросанные по мостовой. Они были непохожи друг на друга, хоть и одинаково омерзительны.