Канцелярская крыса - Константин Соловьев (2020)

Он застонал, когда сильные руки полли принялись мять и ощупывать его умирающее тело. Это уже было лишнее. Портило исполненный миндальной горечи ритуал. Герти хотелось испустить последний вздох, глядя в ночное небо, а не ворочаясь под лапами бестолкового аборигена.

— Хватит… пусти… Все кончено, Муан. Надо смириться.

А тот вдруг широко улыбнулся, обнажив полный набор крупных, как у лошади, белоснежных зубов.

— Хвала всем атуа[147], мистра, вы целы! А я уж перепугался не на шутку…

— Я умираю, — мягко сказал ему Герти, чувствуя, как тело затопляет предсмертной негой, — Не вини себя, Муан. И прости меня за все, что волей или неволей тебе причинил… А теперь отпусти меня. Меня ждет далекий путь.

— Такой уж и далекий, — пробормотал Муан, все еще бесцеремонно ощупывая умирающего хозяина, — Два этажа всего по ступенькам…

Он отказывался верить, понял Герти. Бедный Муан с его большим и мужественным сердцем. А может, сообразно его дикарской вере душа, чтобы попасть на небо, преодолевает длинную лестницу, каждая ступень которой представляет собой…

— Вставайте, мистра! — Муан схватил Герти за лацканы пиджака и потянул на себя, — Ни к чему лежать на камне, ночи здесь не такие уж теплые… Пожалуй, сбегаю принесу вам топленого молока. Вы только на ноги встаньте.

— Я умираю, черт тебя возьми! — разозлился Герти, пытаясь отпихнуть от себя его бритую голову, — Можешь ты хотя бы в такую минуту оставить меня в покое?

— Вы не умираете, мистра, — нерешительно произнес Муан, — Вас вроде как не задело.

— О чем ты говоришь? Меня подстрелили.

— Все пули угодили в дверь, как я вижу. На вас нет ни единой дырки. Разве что рукав в одном месте пропороло…

— Я лежу в луже крови, — устало сказал Герти, ощущая, однако, какую-то душевную неуверенность. Ночное небо стало на шаг от него дальше.

— Это не кровь.

— А что?

Муан принюхался.

— Сдается мне, какие-то помои. Ваша соседка, пожилая миссис, их тут для котов оставляет…

С помощью Муана Герти поднялся и ощупал себя дрожащей рукой. Полинезиец был прав, следов пуль на теле не обнаружилось, не считая неровного, еще теплого, отверстия в рукаве. Едва удерживаясь на ногах, не обращая внимания на стекающую по пиджаку зловонную жижу, Герти повернулся к двери. На полированной поверхности темнели четыре хорошо заметные вмятины.

«Четыре выстрела. В упор. А я остался невредим, потому что в последний миг поскользнулся на луже помоев! — подумал Герти отрешенно, — Рехнуться можно».

— Полковник?..

— Что? Ах, простите, — Герти попытался принять более непринужденную позу, — Вы хотите знать, как я избежал пуль? Дело в том, что мне удалось увернуться.

— От четырех пуль, выпущенных с двухфутового расстояния? — недоверчиво спросил мистер Шарпер, забывший про папиросу.

— Да, именно так. Мне ведь, знаете, в свое время пришлось немало поскитаться по миру. Я изучал всякого рода… приемы, предназначенные как раз для подобного случая. Похоже, они и спасли мне жизнь.

— Невероятно!

— Всего лишь предельная концентрация духа и тела, — заметил Герти скромно, — Вы даже не представляете, мистер Шарпер, на какие чудеса способно тренированное человеческое тело.

— Повторюсь в очередной раз, вы, полковник, истинная находка для Канцелярии! Но как же стрелок?..

— Ах, стрелок, — пробормотал Герти, скучнея, — К сожалению, ему удалось скрыться. Я бежал за ним еще несколько кварталов, но мерзавец оказался более способен к бегу, чем к стрельбе. Ему удалось скрыться от меня.

Мистер Шарпер нехорошо прищурился.

— Будьте уверены, мои клерки достанут его из-под земли. И он сам все нам расскажет.

Герти неуверенно кашлянул.

— Мистер Шарпер… Честно говоря, я не думаю, что Канцелярии стоит принимать это дело в производство.

— Прошу прощения?