С сердцем не в ладу - Буало-Нарсежак (1995)

Стоя на коленях, она приглушила звук. Кончиком пальца коснулась иглы, в динамиках раздался щелчок, и она сделала еще тише. Они узнали голос Флоранс, но такой слабый, что он казался далеким, нереальным. Почти касаясь друг друга, они склонились над пластинкой, слушая песню. Они ждали другого голоса… Но он так и не прозвучал. Это было и невозможно, потому что Фожер уже умер, когда Флоранс записала «С сердцем не в ладу». Слова, которые произносила Флоранс, звучали душераздирающе… Они были обращены к ним одним, как будто Фожер мог предвидеть, что однажды вечером они будут, сидя рядышком с колотящимся сердцем, затаив дыхание, вслушиваться в эту завораживающую музыку, которая повествовала об их преступлении. Лепра почувствовал на руке что-то теплое. Ева плакала. Он хотел прижать ее к себе. Она мягко отстранилась. Песня подходила к концу, зазвучал припев… пластинка остановилась. Они продолжали слушать.

На пустынной улице остановилась машина. Хлопнула дверца. Лепра выключил проигрыватель и встал. Он сжал лицо руками, словно боялся, что побледнеет. На улице кто-то разговаривал. Хлопнула дверь, голоса зазвучали громче. Их было по меньшей мере трое. Ева бросилась в прихожую и потушила свет. Лепра тоже чуть было не выключил настольную лампу, но испугался остаться в полной темноте. Кто-то на лестнице громко рассмеялся. Голоса приближались. Все ближе и ближе. В проеме двери в кабинет появился силуэт Евы.

— Тихо!

Люди прошли лестничную площадку.

— Он иногда бывает забавным, — произнес голос.

— А девица, когда она опрокидывает бутылку…

Слова стали слышны неразборчиво. Кто-то споткнулся.

— Суббота, — шепнула Ева. — Возвращаются из театра.

Сверху послышалось топанье. Они различили глухой стук закрывающейся двери. Лепра в изнеможении прислонился к шкафу.

— Мы могли бы на них наткнуться, — произнес он; казалось, вместо него говорит кто-то другой.

Они еще подождали.

— Машина точно уехала? — спросила Ева.

— Не обратил внимания.

— Продолжим! Столовая с другой стороны.

Лепра, совершенно сломленный, проковылял за ней, но обыскивать он уже был не в силах. Он был не в себе от страха, усталости, отвращения. Скорее бы эта ночь закончилась! Ева зажгла люстру, быстро просматривая содержимое ящиков. Выдвигает ящик, осматривает, задвигает, выдвигает следующий.

— Еще кухня, — бормочет она.

Лепра сел, обхватил голову руками. Все это походило на кошмарный сон. Господи, если бы хоть закурить! Мучала жажда, он был опустошен до предела.

Сладковатый запах роз душил его. Где-то, как мышь, тихо скреблась Ева, продолжая поиски. Но она ничего не нашла, все это было зря затеяно. Мелио тоже убит неизвестно за что. Снова Лепра глянул на часы, но в такой темноте стрелок не увидеть. Он поднес их к уху. Они шли. Жест был идиотский. Все было до предела глупо и ненужно.

Почувствовав на плече руку Евы, он привскочил.

— Уходим.

— Ну как, ничего?

— Да.

Не нужно даже и пытаться понять. Конечно, ничего. Лепра тяжело поднялся. Ева зашла в кабинет проверить, что все осталось в том же порядке.

— Зажги свет в прихожей.

Лепра пересек темную гостиную. Справа — открытый рояль. Клавиши оскалились длинной светлой полосой. Лепра долго шарил рукой в поисках выключателя. Когда он повернул его, Ева уже стояла рядом.

— Ты посмотрела и в гостиной и в спальне?

— Да, только что.

Она надевала туфли, балансируя то на одной ноге, то на другой. Лепра пришлось опуститься на колени. Ботинки жали, как будто он целый день провел на ногах.

— Ты готов? — выдохнула Ева.

Она взяла его за подбородок.

— Ну-ка, дай я взгляну на тебя.

Голос у нее был такой искренне обеспокоенный, такой матерински нежный, что от внезапно охватившего волнения у Лепра задрожали губы. Он отвернулся, открыл дверь на площадку.

Дом погрузился в глубокое ночное безмолвие.