С сердцем не в ладу - Буало-Нарсежак (1995)

— И вы собираетесь спать здесь! — воскликнула я.

— Бог мой! — сказал он. — В этом не было бы ничего неприличного. Но успокойтесь, я, с вашего разрешения, проскользну в вашу спальню, лишь когда, посетители ее осмотрят… Никто не заподозрит, что я существую. После семи часов все будет, как и прежде… Вы удовлетворены?.. Теперь, если вы непременно хотите пощадить нашего юного артиста, скажите ему откровенно!

И поскольку я молчала, он осторожно присел на мою кровать.

— Я всегда считал, дорогая Жильберта, — сказал он усталым голосом, — что вы мужественная женщина. Одно ваше слово — и, клянусь вам, Кристен тут же покинет дом. Вы имеете право сделать выбор… Но, быть может, вы тоже вынесли мне приговор?.. Нет?.. Благодарю вас, Жильберта.

Он встал, мимоходом потрепал меня по щеке и вышел. Вот каков он. Всего несколько секунд на размышление — не успеваешь даже подготовить ответ. Он уже все продумал за вас. Он принял решение, которое вы всей душой отвергаете… В сущности, я думаю, он просто издевается… Он явно лжет, а глаза, губы, лицо выражают искренность. Почему бы и мне не вести с ним ту же игру? Жак уедет, но тогда, когда этого захочу я, одна я!

7 августа, 11 часов

Телефонный звонок из агентства. Франк уже взял трубку, когда я подошла. Жак, увидев меня, нашел уж не знаю какой предлог, чтобы остаться. При первых же словах он насторожился.

— Как вы его назвали? — спросил Франк. — Боше?.. Но, мне кажется, вы говорили «Боржер»?.. Ах, это другой покупатель… Повторите, пожалуйста, имя… Франсуа Боше.

Жак подошел поближе.

— Спросите его, — прошептал он, — не импресарио ли он?

— Алло, — сказал Франк. — Мне кажется, есть импресарио, которого так зовут… Ах, это он… хорошо, спасибо… Пусть приезжает, когда хочет… В два часа?. Прекрасно.

Он повесил трубку.

— Вы его знаете?

— Его все знают, — сказал Жак. — Вы никогда не слышали о нем, Жильберта?

Я забыла ответить. Жак не мог усидеть на месте.

— Представить себе только, — говорил он, — Боше в этом доме!

Он вспомнил вдруг, что он — страдающий амнезией Поль де Баер и что ему следует сдержать свое возбуждение. На какое-то мгновение он успел забыть, что играет здесь чужую роль. Не знаю, помнил ли он еще, что любит меня. Он был так поглощен своей страстью к музыке! И теперь настала моя очередь загрустить, почувствовать себя обиженной. Он даже не попытался удержать меня. Я слышу, как он играет, как умеет играть, когда хочет привлечь к себе внимание. Чего ждет он от этой встречи с Боше? Теперь эта мысль мучит меня. Неужели я бы предпочла, чтобы первым посетителем был тот, «другой», которого так опасается Мартин? Но, как это ни глупо, мне тяжело. Каким тоном он сказал: «Представить себе только, Боше в этом доме!» Все остальное было словно сметено ураганом. Нас больше не существовало. Когда Мартин вспоминал Бразилию, голос у него дрожал точно так же; для них всегда существует другая любовь, кроме обычной любви. Пусть уезжает, Боже мой, пусть вырвется отсюда, но благодаря мне.

9 часов

Мне нужно подвести итог, записать во всех подробностях все, что произошло сегодня после обеда. Меня одолевают всевозможные страхи, и я уже просто не способна рассуждать. Жизнь моя полна противоречий и непоследовательности.

Боше приехал в половине третьего. Дверь ему открыл Жак. Франк, видимо, здорово его проинструктировал, потому что он был еще больше де Баер, чем обычно. Боше — толстяк, небрежно одетый, с черными глазами навыкате, нетерпеливый, страдающий одышкой, от него пахло погасшей трубкой. Человек он очень светский, из тех, кто вечно торопится. Почтительно поклонившись мне на крыльце, он осмотрел парк и виллу с одобрительным видом и сразу же ввел нас в курс дела. Сам он не является покупателем, покупатель — Борис Проковский, знаменитый пианист.