С сердцем не в ладу - Буало-Нарсежак (1995)

— Отнюдь. Если вы будете к нему суровы, я пойму, что вам доставляет удовольствие подогревать его чувства.

Он вставил сигарету в длинный пенковый мундштук и разжег ее с раздражающей размеренностью движений.

— У вас-то есть выбор, дорогая Жильберта, — заключил он наконец. — А у него нет!

По правде говоря, выбора не было ни у меня, ни у него. Мартин все рассчитал, все предусмотрел, вплоть до моих возражений… В сущности, надежда засияла перед ним в тот день, когда Франк швырнул на стол фотографию Жака. С тех пор он неустанно готовил свое собственное спасение. Франк, Жак, я сама — все мы были лишь пешками в захватывающей Kriegspiel[9], которую он вел с напряженным вниманием, с полным отсутствием разборчивости в средствах, что и делало его таким опасным. Мы все находимся в полной его власти, потому что мы достаточно глупы, чтобы любить, страдать, ненавидеть, желать… В то время как он живет, трезво рассчитывая каждый ход заранее, чтобы выиграть, победить. И всегда побеждает. И лишь потому он чуть было не сломался, поддавшись отчаянию и отвращению, что в нашем уединении ему нечего было выигрывать, некого было побеждать!

6 часов вечера

Телефонный звонок разорвал тишину. Было 4 часа дня. Я вышла из своей комнаты: Мартин появился на пороге своей. Мы переглянулись. Мы очень редко пользуемся телефоном, да и то лишь когда нужно сделать какие-то заказы, нам же никто никогда не звонит. Мы услышали, как Франк взял трубку, Мартин сделал несколько шагов вперед. Жак был у себя, читал или мечтал. Он не вышел.

— Да, это здесь, — проговорил Франк. — Вы подождете? Я сейчас его позову.

Мартин подал мне знак. Я спустилась вслед за ним. Франк протянул ему трубку, прошептав:

— Агентство Версари из Ментоны.

Мартин нахмурился.

— Алло, я слушаю.

Франк взял вторую трубку. Оба они были напряжены, глаза устремлены в одну точку, несколько капель пота выступило у Мартина на лбу. До меня доходил лишь неясный шум голосов, и я, обиженная тем, что меня решили не посвящать, отошла, чтобы поправить в вазе розы, осыпавшиеся на рояль, но при этом не теряла Мартина из виду.

— Что же вы ответили? — спросил Мартин.

Он взглянул на Франка, спрашивая его совета, тот, видимо, его одобрил.

— Вы правильно сделали, что предупредили меня, — продолжал Мартин. — Я подумаю. И сам позвоню вам чуть позже… Если мы решимся, вам надо будет поместить объявление… Мне бы хотелось иметь и других покупателей, вы понимаете?.. Вот именно! Мы сможем получить более высокую цену… Благодарю вас.

Он повесил трубку и оперся обеими руками о низенький стол. Франк сделал движение, чтобы его поддержать.

— Оставь, — сказал Мартин.

Он несколько раз глубоко вздохнул и выпрямился. Лицо его стало мертвенно-бледным.

Что случилось? — воскликнула я.

Его, казалось, удивило мое присутствие. Он сел в угол дивана и вытер рот платком.

— Звонили из агентства, — объяснил мне Франк, — потому что к ним обратился некий адвокат, мэтр Боржер, который хотел бы купить виллу на побережье. Прогуливаясь в этих местах, он обратил внимание на нашу «Свирель», расположение которой ему понравилось. Это как раз то, что он ищет. Тогда он навел справки. Спросил, кто является владельцем, давно ли он поселился на вилле, откуда приехал, кто с ним живет…

— Вы понимаете, Жильберта? — спросил Мартин. — Этот мэтр Боржер чрезвычайно любопытен.

— Вы бы тоже могли, в свою очередь, навести о нем справки, — заметила я.

— К чему!.. Версари передал мне предложение. Мне надлежит ответить «да» или «нет».

— Что же вы ответите?