С сердцем не в ладу - Буало-Нарсежак (1995)

— Поэтому во всем мире проводились исследования в области использования атомного топлива, — продолжал Оберте. — Но главная трудность в настоящее время состоит в том, чтобы взять под контроль ядерную реакцию, освобождать атомную энергию постепенно. Сорбье же в результате секретных изысканий совсем недавно изобрел новую форму кумулятивного заряда. Его изобретение — это своего рода линза, зеркало, которое до такой степени концентрирует силу обычного взрыва, что ядерная энергия высвобождается благодаря весьма незначительному количеству обогащенного урана, несоизмеримо меньшему, чем в атомной бомбе.

— Понимаю. И похищенный предмет — это…

— Модель кумулятивного заряда Сорбье вместе с необходимым количеством обогащенного урана.

— Дальше. Это не по моей части.

— Подождите!.. Аппарат покрыт слоем свинца и снабжен двойным завинчивающимся колпачком, наподобие термоса. Если вы отвинтите первый колпачок, цилиндр начнет испускать радиоактивные лучи. Но если, по несчастью, вы, не приняв специальных мер предосторожности, отвинтите и второй, все вокруг взлетит на воздух, так как замедлитель не сработает.

Далекий удар грома заставил обоих мужчин вздрогнуть. Они прислушивались к его глухим раскатам, от которых дрожали стекла в окне. В это время зазвонил телефон. Оберте нервно схватил трубку.

— Алло… да… Хорошо… продолжайте поиски. Спасибо.

Он повесил трубку.

— Разумеется, они ничего не нашли, — сказал он. — На чем я остановился?

— Вы объясняли мне, что цилиндр — это все равно что бомба.

— Ах да… Все взлетит на воздух…

Люди Марея работали в кабинете Бельяра. Один из них что-то измерял, чертил мелом на ковре контуры тела. Сверкали вспышки, щелкали затворы фотоаппаратов.

— Вы полагаете, взрыв будет мощным? — спросил Марей.

— Мощным? Не то слово. Он уничтожит целый квартал, и половина Парижа будет заражена радиоактивностью по меньшей мере лет на десять. Вся подземная сеть метро окажется засыпанной… И это лишь приблизительные масштабы бедствия, я держусь в рамках самого очевидного.

— Черт побери!

— Можно войти, патрон? — спросил инспектор.

— Давайте, — сказал комиссар.

Вместе с Оберте он подошел к сейфу, а специалист по отпечаткам сыпал тем временем свой порошок на мебель, оконную раму. Сорбье унесли. Марей изучал замок в сейфе.

— Замок с секретом, — пояснил Оберте. — Не представляю, каким образом убийца мог справиться с ним в такое короткое время…

— Фред, — сказал комиссар, — посмотрите, нет ли отпечатков вокруг замка и на ключах.

Нахмурив лоб и засунув руки в карманы, он взвешивал истинные масштабы загадочного происшествия.

— Вот о чем я подумал, — тихо проговорил он, — у вас есть счетчики радиоактивности?

— Конечно.

— Пусть придут сюда с этими счетчиками. Предположим, что цилиндр по той или иной причине был открыт, что один колпачок был отвинчен. У нас появится след, вполне отчетливый след.

— Вы отдаете себе отчет в той опасности, которая…

— А для чего же мы здесь? — сказал Марей. — Боюсь только, что дело это действительно вне нашей компетенции… Не можете ли вы мне сказать, почему Сорбье хранил этот цилиндр здесь?

— Ведь это его изобретение. А — кроме того, он работал над его усовершенствованием.

— Понимаю. Однако не проводил же он опытов в своем кабинете? Полагаю, он занимался этим в лаборатории?

— Разумеется. Но он хотел иметь цилиндр под рукой. К тому же в сейфе цилиндр был в большей безопасности, чем в лаборатории… По крайней мере, мы так считали… Необходимо, впрочем, внести одно уточнение: по ночам флигель охранялся. Днем же здесь работают инженеры и чертежники. С двенадцати до двух, когда в здании никого нет, у входа внизу стоят два охранника. Таким образом, флигель находится под постоянным наблюдением.

— А сегодня что же?..