Папа для двойняшек - Галлея Сандер-Лин (2020)

Она оглаживала аккуратные мышцы, которые были как раз таких размеров, как ей нравилось, наслаждаясь красотой форм и линий, заново узнавала и придирчиво изучала каждый кусочек тела, которое привыкла видеть в одежде, и обратила внимание на то, что раньше просто не замечала, отгородившись ото всех и закрывшись в своих переживаниях, как в ракушке. Об этой родинке Виолетта и понятия не имела, вот эту тоже не видела… А вот здесь, оказывается, есть небольшой шрамик… Ярослав, будто разобранный пазл, складывался для неё совсем в другую картинку, непривычную, но очень интересную…

В итоге Виолетта сидела рядом с ним всю ночь, то укрывая одеялом, то накладывая охлаждающие компрессы или просто протирая тело мокрыми полотенцами. Время от времени он беспокойно вздрагивал или что-то бормотал, иногда это бормотание складывалось во вполне определённые фразы типа «не уходи», «не пущу» и тому подобные.

Под утро Ярика, наконец, сморил крепкий сон, и Виола любовалась им спящим: ресницами, лицом, обрисовывала пальчиком линию скул и носа. А ещё держала в руках его правую ладонь. Медленно снимала обручальное кольцо, потом снова надевала на палец, опять снимала и вновь надевала. Поднеся руку благоверного к губам, Виолетта поцеловала это колечко, которое семь лет назад соединило их двоих. Да, именно так, оно должно быть на пальце, здесь его законное место, единственно возможное место.

Но было ещё кое-что, что Виола хотела видеть на Яре. Сбегав в свою комнату, она принесла тот браслет-оберег, который купила в торговом центре, и повязала Ланину на правое запястье (на левом он неизменно носит часы). Пусть хранит его!

«Кажется, я влюбляюсь в собственного мужа…»

Мысль пришла внезапно и, честно говоря, напугала: предыдущая любовь ничем хорошим не закончилась. Да и вообще, а закончилась ли она?

Виолетта ушла на кухню за очередной чашкой кофе и лёгким завтраком для больного, который теперь стал отчаянно потеть. Подложив под Ярика дополнительную простынку, Виола убрала одеяло и накрыла его ещё одной, чтобы ему было не так жарко, а потом меняла простыни, когда они становились мокрыми, и в назначенное время давала Яру лекарства.

К вечеру она была совершенно вымотана, но зато температура держалась в пределах 38 градусов. Снова принеся тазик, но на этот раз уже с тёплой водой, Виолетта обтёрла мужа, насухо вытерла и натянула на него пижамные штаны и самую тонкую домашнюю рубаху из тех, что нашла. Приклеив ему на лоб охлаждающий пластырь, она отлучилась в уборную и умылась прохладной водой.

В этот момент ей так захотелось увидеть родные личики своих малюток, но Виола удержалась и не стала звонить по видеосвязи, иначе ей было бы ещё тяжелее. Возможно, завтра. Да, завтра можно будет и наговориться, и насмотреться, а сейчас она не в том состоянии, чтобы показывать себя детям. Поэтому, ограничившись очередной эсэмэской свёкрам, что Ярику стало лучше, она вернулась в его комнату.

Сдерживаться уже не было никаких сил, в сон клонило просто неимоверно, поэтому Виола, укрывшись отдельной простынкой, устроилась на кровати Яра. Легла с самого края, чтобы ему не мешать, но в то же время быть рядом, если вдруг что, и почти мгновенно заснула. Сквозь сон она ощутила, что Ярослав обнял её со спины, но лишь уютнее устроилась в его объятиях и вновь отдалась во власть Морфея.

Когда спустя время Виолетта разлепила один глаз, за окошком было ещё темно. Кажется, сейчас раннее утро. Она всё ещё находилась в объятиях мужа, он обволакивал её наподобие кокона, прижавшись к спине обнажённой горячей грудью: видимо, рубашка расстегнулась во время сна. Извернувшись, Виола приложила ладошку к его щеке, затем потрогала шею. Да, температура снова немного поднялась, но, похоже, ничего особо критичного.