Чужой мир - Ксения Власова (2020)

Место напоминало театральную сцену с рядом кресел возле нее. На небольшом возвышении, в окаймлении четырех письменных столов, находился пятачок, где должны были выступать стороны защиты и обвинения. Прямо пустовали судейский стол и скромная трибуна для вызываемых свидетелей. Справа щуплый адвокат в странном черном одеянии, напоминающем не то мантию, не то балахон, раскладывал по столешнице какие-то бумаги. Стул обвиняемого был свободен. Слева прокурор в такой же одежде, но желтого цвета, остервенело вчитывался в экран планшета, при этом так низко водил носом, что, казалось, еще немного и начнет выписывать им иероглифы прямо на крышке стола. Чуть поодаль секретарь скучающе разминал пальцы и любовно протирал клавиатуру нетбука. Четвертой стороной этого прямоугольника выступал длинный стол с семью деловитыми мужчинами. Кажется, это были заседатели. Прямо за ними тянулся ряд жестких кресел для зрителей, допущенных на этот концерт, посвященной торжеству справедливости или (что скорее) жизненного идиотизма.

– Нам сюда, – шепнула Айю и указала на два пустующих места рядом с мрачным Игибо Майсом и подавленной Айсан Моно.

Мы коротко кивнули друг другу. Ситуация не располагала к церемониям.

– И все-таки фильм мы запороли, – Игибо Майс обратился не то к Айсан, сочувственно кивнувшей при этих словах, не то к Айю, с опаской покосившейся на меня. Режиссер горько вздохнул и вытер вспотевший лоб ярким шелковым платком. На тонкой материи мгновенно проступили темные пятна. – После такого скандала никто не пойдет в кинотеатр. Мы провалимся в прокате.

Я, забывшись, чуть было не ответила что-то резкое на цинфийском, но, к счастью, не успела. Игибо Майс, уткнувшись взглядом в тощего, не внушающего доверия адвоката – на вид совсем студента, неожиданно добавил:

– Но рины с ним, с фильмом! А парня жалко…

Я вскинула глаза на Игибо Майса, и тот грустно качнул головой, как будто бы знал, что я поняла его фразу. Я не стала делать вид, что не заметила его жеста, и благодарно кивнула. Поддержка мне сейчас была необходима.

– Предначертанное не перепишешь, – тихо сказала Айсан. – Сначала скандал с его отцом, затем – с сестрой, а теперь вот это… Кажется, будто ему суждено быть осужденным обществом и законом.

Мне не понравилась такая постановка вопроса, но в этот момент через другую дверь, расположенную за трибуной, вошел судья. Его белоснежные одеяния царапнули неким пафосом, поэтому я не обратила внимания ни на внешность мужчины, ни на его возраст. Белая ряса так и стояла перед глазами и почему-то вызывала дурные предчувствия. Следом за судьей в зал ввели Дайса. У меня екнуло сердце. Одетый в униформу унылого серого цвета, он высоко держал голову. Его запястья были закованы в наручники, но не за спиной, а спереди, и он, устроившись рядом с адвокатом, как будто демонстративно выставил их на обозрение, положив руки поверх стола.

Звучный, хорошо поставленный голос судьи ворвался в мысли и заставил сконцентрироваться на происходящем.

– Слушание по делу Дайсаке Акано объявлено открытым! Слушание пройдет в два этапа, решение будет вынесено сразу же.

Я поморщилась. Ни дать ни взять конферансье, предупреждающий о том, что в пьесе планируется два акта с коротким антрактом. Не хватало лишь ненавязчивой рекламы буфета.

В центр пятачка не спеша вышел прокурор. Поклонился судье, адвокату и присяжным. Окинул оценивающим взглядом притихших зрителей и начал свое выступление:

– Для дачи показаний вызывается Мики Ясу – жертва изнасилования.

Я едва не подскочила на месте от столь скоропалительной формулировки, но Айю решительно сжала мою ладонь и удержала на месте. Покачав головой, она, не глядя на меня, шепнула:

– Держите себя в руках.

Я неохотно последовала совету, признавая ее правоту.