Где-то есть ты - Елена Сокол (2018)

Чудовищная слабость не позволяет мне встать даже со второй попытки, поэтому, подышав пылью, извиваясь, как червяк, я все-таки умудряюсь удержаться на четвереньках. Осторожно вытянув руки, нащупываю кувшин с ржавой водой и приникаю к нему губами. В голове немного проясняется.

В комнате по-прежнему царит адская жара. Что же он собирается со мной делать? Ему так нравится подчинять людей, обладать ими, унижать. Представляю, как он подходит ко мне, снимает футболку, джинсы, дышит перегаром в лицо, а потом целует, раздвигая своим языком мои губы. Как наваливается всем телом, сдирая с меня трусы. А мне приходится молчать, чтобы сохранить свою жизнь. Трясу головой от отвращения.

Вспоминая подробности недавнего события с погребением, снова утверждаюсь в решении бежать любой ценой. От этого у меня даже прибавляется сил. Превозмогая боль, встаю, отчего перед глазами начинают расплываться синие круги. Лучше, пожалуй, держаться за стену. Исследуя все ее шероховатости, двигаюсь в том направлении, где должна была находиться дверь.

Когда я выберусь отсюда, обязательно еще раз побываю в Питере. Да что там Питер, ведь на свободе нет преград… Махну в Лос-Анджелес. А еще открою свой ресторан. Или книжный магазинчик. Всегда мечтала. А еще поем клубничное мороженое и попрошу прощения у всех, кого обидела. Да.

Боль подстегивает меня, заставляя напряженно думать, искать выход. Уже не хочется мыться, мне все равно. Судорожно прощупываю каждый сантиметр стены. На всякий случай. Внутренний голос подсказывает, что нужно торопиться. Хватаюсь за ручку двери, дергаю, еще пару раз - никакой

надежды. Заперто.

Через крохотную щель тянет свежим воздухом, но увидеть ничего не удается. Опять становится больно и страшно. А что если он никогда больше не вернется? Тогда мне точно придется погибнуть, никакой надежды на спасение не останется. Как страшно быть похороненной заживо…

Возможно, люди найдут здесь когда-нибудь то, что от меня осталось. Мои кости. И никаких документов. Господи… Нужно хотя

бы нацарапать свое имя на стене. Опускаюсь на корточки возле двери и начинаю прислушиваться к звукам в тишине.

Ничего.

Абсолютно ничего.

Только я и непроглядная темнота. От злости хочется разнести на части всю комнату, вырвать из стены батарею и вогнать ее этому уроду прямо в глотку, да по самый желудок. Пусть жрет, тварь.

Борясь с отвращением, начинаю ощупывать пол, грязный и местами

склизкий, в надежде найти хоть какой-то путь к свободе. Мне попадаются

только крошки, шерсть, мусор, травинки, волосинки и прочая гадость. Продолжаю водить руками по полу. Отряхиваю их, как могу, и снова вожу. Ползаю в поисках призрачной надежды, как грязная подвальная крыса, вынюхиваю и, наконец-то… нахожу.

Маленький, согнутый в виде буквы «Г» металлический предмет.

Тяжело дыша, очищаю пальцами от пыли и мелкого мусора свою находку. Это гвоздик. Да. Не знаю, как, но он мне обязательно

поможет. Я жива, а значит, шанс еще есть. Пытаюсь отдышаться, но вдруг понимаю, что слышу его шаги.

Шых, шых, шых.

Накатывает страшнейший приступ паники. Кровь в голове

закипает, а сердце бьется, готовое взорваться. Дрожащими руками пытаюсь затолкать находку в задний карман джинсов, которые уже буквально болтаются на моих бедрах. Давай!

Давай!

Ну, давай же!

В горле пересохло, оно саднит так, словно мне приходится глотать сотню иголок. Едва я проталкиваю саморез в карман и отступаю в ту часть комнаты, где, по моим расчетам, находится подстилка, ключ в замке поворачивается, и он входит.

От яркого света приходится зажмуриться и отойти к стене.

– Садись, – в его руках железная миска с чем-то жидким.

– Привет, – пытаюсь улыбнуться я и тут же понимаю, что делаю

ошибку. Его лицо остается непроницаемым.

– Держи, – Гена протягивает мне миску.

Сажусь на матрац и вытягиваю руки. Он ставит на них миску, которая