Где-то есть ты - Елена Сокол (2018)

Как же мне было тяжело… Мы не могли порознь, тянулись друг к другу, но и вместе тоже быть не могли. Когда я исчезала, он сам меня находил. Когда не звонила, сам звонил. Все это непременно заканчивалось скандалами и руганью. Мы катастрофически не могли найти общий язык. Но по-прежнему, оказываясь наедине, предавались страсти, сопровождаемой нежными словами и признаниями.

Я продолжала лить слезы над общими фотографиями и надеялась все вернуть. А однажды в июле, когда была на вечеринке у Мити, он пришел

туда пьяный и случайно назвал меня Машей. Сразу понял, что оговорился,

и густо покраснел. Превратила все это в шутку, после которой меня еще две недели потом все называли этим именем, но не забыла, что тогда почувствовала. Какое унижение испытала, увидев выражения лиц наших друзей в тот момент. Им было очень жаль меня, ведь наверняка все знали, кем на самом деле была эта Маша.

Меня словно окатили ведром с помоями. Такое было ощущение. В ту ночь я не дала ему даже прикоснуться к себе, настолько сильным было для меня нанесенное оскорбление. Он лег спать в одной комнате, а мы с Митей – в другой: я – на кровати, а Митька – на кресле. Утром Саша вскочил и прибежал к нам в комнату с криками:

– Ты спала с Митей?! Спала с ним, да?!

Через пять минут он уже, как ни в чем не бывало, приставал ко мне, пытаясь повалить на диван. Холодно ответив и вырвавшись, убежала на кухню. А когда он ушел принимать душ, взяла его сотовый телефон и обнаружила там десятки звонков и сообщений от Маши. Зашла в ванную с каменным лицом, протянула ему телефон:

– Вот, значит, кто такая эта Маша…

– Ты хочешь сейчас выяснять отношения? – Спокойно спросил Абрамов, вытираясь полотенцем, – я с ней просто общаюсь как с другом.

– Да пошел ты! – Вышла и хлопнула дверью.

Схватила сумку, поцеловала расстроенного Митю, застывшего с

кружками кофе в руках, и выбежала из квартиры. Всю дорогу костерила себя,

на чем свет стоит. И ведь хорошо он баб разводит, сволочь! И ведь уси-пуси в каждой эсэмэсочке! Поэтому все и ведутся. В голове все смешалось: боль, тоска, сожаление. Оно росло на мне, как фурункул, и в любой момент грозило прорваться наружу.

Но спустя всего лишь неделю я уже снова была готова все ему простить. Так же бегала к нему на работу, общалась и так же исправно давала себя унижать. Словно шел на повторе показ одного и того же плохого кино, которое никак не могло закончиться. Если бы кто-то спросил меня: «Ну как так? Как можно позволить кому-то так издеваться над собой?», я бы ответила: «Не знаю. Полюбите, и тогда поймете».

А еще через неделю Саша, скептически разглядывая меня с ног до головы, заявил:

– Что-то ты пополнела, Ева.

– А что, – попробовала тогда съязвить я, – твоя Маша – не такая? О, ну, она, наверное, стройняшка?

– Да, она стройная, – ответил, спокойно улыбаясь.

Я убежала, плакала, кричала, но все же опять простила, когда он признался, что пошутил, и никакой Маши у него нет. А как я стелилась и пыталась с ним не ссориться перед его днем рождения… И все для того, чтобы он увидел, как оригинален мой подарок, чтобы понял, как много он сам для меня значит.

Что из этого получилось? Думаю, не удивлю вас. Пришла к нему на работу, подарила, попила вместе чая, пару раз дала себя потискать и ушла. Как девушка по вызову. В лучших традициях жанра. Он и не собирался меня никуда приглашать. А зачем? По официальной версии, никто ничего и не справлял. Понимала, что прохожу последнюю стадию унижения, но по-прежнему не могла себе отказать в любой возможности его увидеть. А этот идиот, как назло, по-прежнему при каждой встрече смотрел на меня восхищенно и трепетно, тем самым давая мне одну напрасную надежду за другой.

Тупик.