Чужая беременная - Мила Ваниль (2020)

— Миш, ерунда. Посмеялись и забыли. Мне вот теперь тебя больше жалко, чем цветы. Правда, не застудился ли?

Михаил споткнулся, как показалось Маше, на ровном месте, остановился и посмотрел на нее с удивлением.

— Добрая ты, Марусь… — произнес он задумчиво. — Вон та же Василиса за свой цветник поедом бы Петровича съела.

— А я к нему душой прикипеть не успела, — улыбнулась Маша, — к цветнику. Помнишь мультик про Простоквашино? «Я тебя выбираю, я тебя уже давно знаю, а этого кота впервые вижу».

Лицо у Михаила вытянулось, он хотел что-то сказать, но передумал, махнул рукой и двинулся вперед.

Деревня осталась позади, они шли по проселочной дороге, с одной стороны от которой тянулся лес, с другой — кукурузное поле.

Михаил отказывался понимать Марусю. Может, она фея из волшебной сказки? Его жизненный опыт говорил о том, что женщины — коварные существа. Они злопамятны и сварливы, они почти не умеют прощать. А Маруся, видимо, ангел, посланный ему непонятно за какие заслуги.

Хуже всего, он не мог понять себя. Седина в голову, бес в ребро, ядрена вошь! Одно то, что Маруся идет рядом, пьянило, вызывало непонятные чувства. Он скашивал глаза и видел ее профиль — аккуратный нос и пухлые губы, которые сжимали травинку. Пахло лесом и солнцем, а ему казалось, что это она так пахнет — травами, листвой, хвоей. Надо отвести ее на земляничную поляну. Там и ромашки, небось, уже расцвели.

На дальний луг вели две тропинки. Одна — сухая, но длинная, другая — коротая, но мокрая. Мокрая, потому что надо перебираться через ручей, впадающий в озеро, да часть пути шла по болотистому лугу. Вроде трава, а наступишь, и ступня оказывается в воде. В резиновых сапогах пройти — пара пустяков. Но у Маруси сапог не было.

Михаил выбрал короткий путь, и вовсе не потому, что спешил. С проселочной дороги они свернули в лес, и вскоре Маруся застыла перед хлипкой на вид переправой через ручей.

— А дальше как? — спросила она растерянно. — Вода, наверное, холодная.

— Ледяная, — «обрадовал» Михаил. — Но это пустяки. Держись.

И он подхватил ее на руки, прижимая к себе.

= 25 =

Прекрасная возможность реабилитироваться после позора, в который окунула Василиса. Вредная баба! В красках расписала Марусе все «подвиги», ничего не забыла, да еще и приукрасила. Память к Михаилу вернулась, вот только с Машкой он не обнимался, всего-то погладил пару раз.

Ядрена вошь!

Догадалась ли соседка, что обращался он не козе, а к ней?

— Ой, не надо! — взвизгнула Маруся, едва Михаил подхватил ее на руки. — Я сама.

— Цыц! — прикрикнул он. — Сиди тихо, а то уроню.

Сама она! Как же!

Маруся испуганно притихла, обхватила его за шею. Легонькая. И обнимать ее приятно, хоть и костлявая маленько. Зато уютная, и пахнет сладко — карамельками.

Михаил уверенно перешел ручей, тут давно каждый камушек известен, каждая неровность, не уронил бы он Марусю. А вот отпускать не спешил.

Марусино лицо так близко, можно каждую черточку рассмотреть. В радужках золотые искорки, ресницы пушистые, в уголках глаз — едва заметные морщинки. Во взгляде уже не испуг, а интерес. «Да, соседушка, что ж ты еще выкинешь?»

Он неохотно поставил Марусю на ноги.

— Спасибо, — поблагодарила она как-то насмешливо. — Далеко еще?

— Скоро.

Осел ты, Мишаня, как есть осел. И чего испугался, отчего не поцеловал? Думал, по морде получишь? Да хоть бы и так.

— А грибы в лесу есть? — поинтересовалась Маруся, как ни в чем не бывало.

— Попозже будут, полно. Только без сапог в лес лучше не ходить.

— Даже если по сухому?

— Змеи.

— Да-а-а?

— Это не самое страшное, что водится в нашем лесу. Если на змею не наступить, она не тронет.

— А кто тронет? Волки?

— Волков нет, кабанчики есть. Я как-то давно, по глупости, без ружья в чащу забрался, так еле не дерево успел взлететь.

— Взлететь?