Инквизитор - Борис Конофальский (2018)

— Двойную стражу к приговоренным, и сам там ночуй, как бы она за сынком своим не пришла.

— Да, господин, — кивнул сержант. — Эй, слышали, что сказал господин коннетабль?

Стражники слышали, кивали головами, а солдат, морщась от боли, сел на лавку, притянул к себе Агнес и, глядя ей в глаза, тихо спросил:

— А что еще видела?

Девочка не отворачивалась, глядя ему в глаза, тихо ответила:

— А все остальное — то не про вас, вас не касаемо.

— Я сам буду решать, что касаемо, а что не касаемо.

— Отстаньте, — раздраженно шептала Агнес, — голова у меня болит. Все, что вам нужно знать, так то, что ведьма жива и шар вернуть хочет. Шар она хочет вернуть больше, чем сына, а вас она ненавидит люто.

Солдат не удивлялся, почему то такому непочтительному разговору с ним, так же грубо вела себя и Брунхильда. После того как в шар заглянула.

— И где же она?

— В норе какой-то.

— А где нора?

— Не ведаю. Отстаньте, все я вам сказал, спать хочу.

Солдат достал две мелких монеты, вложил девочке в руку:

— Можешь здесь в людской ночевать.

— Правда? — тон девочки изменился. — Спасибо, господин.

Спал он плохо, ломило ногу всю ночь, приходилось ворочаться, что бы найти положение, в котором нога не болит. Дождался утра, а утро выдалось дождливым. Серый свет, едва проник в окно, как в дверь постучались, вернее даже поскреблись.

Ни Еган, ни монах даже не пошевелились. Дрыхли крепко, под шум дождя.

— Эй, лентяи, — окликнул их солдат, на всякий случай, подтягивая к себе меч поближе, — гляньте кто там.

Монах поднялся, пошатываясь со сна, пошел, открыл дверь. На пороге стояла Агнес.

— Я к господину, — говорила она. И смотрела на монаха, чуть кося глазами.

Монах ее впустил. Не мог он не впустить, уж больно странным был взгляд девочки. Она словно ждала отказа, готовясь начать борьбу за проход в покои.

— Заголятся, что ли опять пришла? — спросил Еган спросонья, глядя на нее.

А она только зыркнула на него, да так что тот аж сел на своем ложе.

— Ишь ты, — восхитился Еган, — сама квелая да косая, а смотрит змеей.

Агнес не удостоила его ответа, подошла к кровати, к Волкову и, поклонившись, заговорила:

— Господин, вам постирать ничего не нужно? Могу полы мыть, или заштопать чего. Я все могу по хозяйству, могу за огородом ходить, могу за скотом.

Солдат смотрел на нее с интересом:

— Да? И какую плату ты хочешь? — спросил он.

— Да вы, небось, знаете какую, — заявила девочка.

— Небось — знаю, небось — не знаю. Ты говори, чтобы я не гадал. Что в плату хочешь?

— Буду делать все, что по хозяйству нужно, а за это в шар буду смотреть, когда захочу.

Агнес явно волновалась, она мяла свои натруженные ручки.

Волков хотел было сесть на кровати, да сделал это так неудачно, что в ноге дернулось какая-то жила, словно иглой ткнули. Его лицо перекосилось от боли.

— Не дозволяйте ей господин в шар пялится, — сказал Еган.

— Почему? — пережидая приступ, спросил Волков.

— Она ж и без шара с придурью, а с ним и вообще умом тронется.

Девочка неожиданно повернулась к нему и сквозь зубы, с шипением и злобой тихо произнесла:

— Замолкни, холоп.

— Вот и я об этом, — подтвердил свои слова Еган, жестом указывая на нее, — одно слово припадочная. — И разъяснил: — Дура же!

— Это я дура? — взвизгнула Агнес. — Меня наш поп хвалит, я все псалмы наизусть помню. И до тысячи считать умею! И все жития первых святых помню со дня вечери.

— Неужели все псалмы помнишь? — не поверил монах Ипполит.

— Все сто пятьдесят, — гордо отвечала девочка.

— Монах, спроси у нее что ни будь, — сказал солдат.

— Читай девяностый, — предложил монах.

— Живый в помощи Вышняго в крове Бога небесного водворится, — затараторила девочка, — речет Господи заступник мой, прибежище мое…