Инквизитор - Борис Конофальский (2018)

Тот это заметил:

— Я готов начать дело и вызвать людей, но сии господа попросят за свою работу серебра.

— Странно было бы, если бы это было не так. Вы же сказали, что они юристы. И сколько их будет?

— Обычно работают они вчетвером. И желают получить за свою работу по двадцать талеров.

— По двадцать талеров? — ужаснулся солдат.

— Да, но они того стоял, господин коннетабль. После аудита вам эти деньги вернутся сторицей.

— Не мне, а барону, — не весело произнес Волков.

— Да-да, барону, — согласился Томас. — Так что, звать мне господ юристов и бухгалтеров.

— Зовите, если они согласятся работать за десять монет каждому.

Томас помолчал, подумал, покивал головой и произнес:

— Согласятся, у них сейчас нет работы.

— Осталось вытрясти сорок монет из барона, — невесело произнес солдат.

— Таким как вы все под силу, — ответил Томас, поклонился с достоинством и ушел.

А солдат еще раз улыбнулся госпоже Анне, все еще стоявшей на балюстраде, помахал рукой, и выехал из замка.

— Десять талеров, — не то восхищался, не то возмущался Еган. — Мужику за такие деньги, почитай три года работать. Почему так?

— Потому что они грамотные, а среди дурней ученый цены не имеет. Он бесценен, потому и плату требует большую.

— Несправедливо это, — не унимался Еган. — Вот сколько дней он работать будет?

— Не знаю.

— Но не год же?

— Ну, не год.

— Несправедливо все устроено.

— Знаешь что?

— Что?

— Держись-ка от меня подальше, — сказал Волков.

— А чего? — ответил Еган недоумевая.

— Да ничего, ноешь все время, дразнишь Господа, вот хлопнет он тебя молний и меня еще заденет.

— А что, я не прав? — не сдавался Еган.

— Конечно, неправ. Был бы ты прав, то ночью бы не я, а ты вызвал на поединок фон Тиллера.

— Так он бы меня зарезал!

— Вот именно, потому что мужику — мужицкое, господину — господское, а император, так он вообще помазанник божий. Или ты против? — солдат в упор посмотрел на Егана.

— Нет, не против, — нехотя согласился тот. — Только все одно — мужику тяжелее всех.

— Да? Так шел бы в солдаты, там легко, сытно, а главное быстро.

— Что быстро? — спросил Еган.

— Да все быстро, пику в брюхо или стрелу в башку, и все, прямиком к Господу.

— А вот зато барону легко, живи, не хочу.

— Да неужели? — усмехнулся солдат. — Война тридцать лет идет, сколько ты лет на войне провел, а?

— Ну, нисколько.

— А барон десять лет. А сколько у тебя сыновей на войне сгинуло?

— Да малы мои сыновья на войну ходить.

— А у барона один уже сгинул на войне, а второй еще пешком под стол ходит, а уже воевать учится.

— Все одно несправедливо все устроено, — упрямствовал Еган.

— Отъедь-ка от меня подальше, пока Господь в тебя молнией не хлопнул.

И прямо в этот момент в болотах ближе к реке сверкнула молния, и до них докатился гром.

— Вот, предупреждал же тебя, дурака, — сказал Волков.

— Да зачем же вы про молнию вспомнили? — испуганно произнес Еган, осеняя себя святым знамением.

— Отъедь от меня, искатель справедливости.

— А чего? Я ничего.

— Отъедь, говорю, подальше.

— Господи, да святится имя твое, при приидет царствие твое…

— Ага, замолился, дурак, давай, давай.

— Да чего вы меня пугаете?

И тут Волков остановил коня, стал вглядываться в дождь:

— А кто это там?

— Где? — спросил слуга.

— Вон, люди на дороге.

— Так собака у них. Это наши люди, наш Клаус и собака его.

— Поехали к ним, да держись от меня подальше.

— Да чего вы меня пугаете?

Два стражника барона, что охраняли Клауса, были весьма не веселы. Промокли насквозь, и, видимо, за глаза проклинали коннетабля, который дает такие глупые задания, но в лицо коннетаблю только вздыхали и хмурились.