Мощи святого Леопольда - Борис Конофальский (2019)

Марта налила ему вина, а он продолжал болтать, он немного раздражал Волкова своей глупой болтовней, но кавалер его не гнал, ведь, как ни крути, Роха был единственным человеком, кого он знал много лет. И единственным человеком, который видел, кем он был раньше и кем он стал теперь.

В ворота стучали, Сыч сходил, открыл, и на пороге дома появился Брюнхвальд и не один. С ним был рослый юноша, даже, скорее, мальчик. Он был хорошо одет, хорошо сложен, чист и серьезен.

— Дозвольте, кавалер, вам представить моего младшего… да и можно сказать, единственного сына Максимилиана, — произнес Карл Брюнхвальд, подводя мальчика к столу, за которым сидели Волков и Роха.

Мальчик низко и долго кланялся, Волков не поленился встать и протянуть ему руку. Максимилиан ее жал с благоговением.

— Рад, что вы посетили мой дом, — сказал кавалер, — присаживайтесь господа. Марта, стаканы и вино.

— Не спешите, мой друг, — попросил Брюнхвальд старший, — у Максимилиана будет к вам просьба, которую я поддержу.

— Да? И что за просьба? — удивился Волков. Ему было любопытно.

А уж как было любопытно Рохе и всем остальным, кто был в комнате у большого стола и камина. Все затихли, чтобы расслышать слова мальчика. И он заговорил ровным голосом, хорошо выговаривая слова, видимо, готовил речь заранее.

— Господин, всем известно, что вы вышли из солдат, рыцарское достоинство взяв не родословной, а доблестью. Солдаты ваши вас уважали, и вы не бросали их и не бежали, когда было тяжко. Мой отец считает вас честным человеком и храбрым рыцарем, и поэтому я хочу просить вас о большой привилегии для меня.

Кавалер, кажется, начинал понимать, куда клонит мальчишка. Но не перебивал его.

— Я прошу чести носить ваше оружие, и ваш герб на одежде своей.

Максимилиан стал на колено перед Волковым. Его отец стоял рядом с ним. В комнате повисла удивительная тишина, даже дочери кухарки притихли, проникнувшись важностью момента. Только дрова в печи трещали, да варево кипело на печи. Все и Брунхильда, конечно, смотрели на кавалера. И у красавицы был такой величественный вид, словно с просьбой обращались к ней.

Тишина затягивалась, и нужно было что-то отвечать, и Волков заговорил:

— Карл, неужто вы желаете сыну своему той же участи, что в полной мере получили мы с вам? Не знаю я ремесла более тяжкого, чем воинское.

— То его выбор, — отвечал Брюнхвальд. — Я отговаривал, да разве его отговоришь. Хочу, говорит, повторить путь кавалера Фолькофа, хочу стать рыцарем.

Волков понимающе кивнул и продолжил, обращаясь к юноше:

— Друг мой, говорил я вашему отцу, что боле не желаю заниматься воинским ремеслом, кроме достоинства и денег получил я еще хромоту неизлечимую, что изводит меня болью часто, и руку левую, слабую настолько, что сам не могу коня оседлать. И не пожелаю я вам такого же, и даже не посоветую идти в ремесло воинское.

Мальчик смотрел на него растерянно, он, видимо, никак не ожидал такого ответа. А Волков продолжал:

— В оруженосцы я взять вас не могу, так как воевать больше не хочу. Но возьму вас в помощники, коли пожелаете.

Разочарованию Максимилиана не было предела, он оглянулся на отца, а тот только грустно улыбнулся. Подошел к нему поднял с колена и приобнял:

— Говорил я тебе, что кавалер желает уйти на покой и не воевать больше.

— Максимилиан, — продолжил Волков, — еще раз говорю, коли вы пожелаете, возьму вас к себе за дом и хлеб в помощники.

— Ну, — сказал Брюнхвальд-старший, — гляди, какой дом у кавалера. Или будешь жить в со мной в бараках?

— А чем же я буду у вас заниматься? — спросил юноша у Волкова.

— Тем же самым, чем занимаются оруженосцы, во-первых, лошадями, во-вторых, оружием, в-третьих, доспехами и платьем, в-четвертых, разными поручениями.

— А будет ли у меня конь?

— Будет, — обещал Волков. — Но для начала дам вам хорошего мерина.

— А дублет с вашим гербом? И меч?