Хоккенхаймская ведьма - Борис Конофальский (2019)

Она из кармана на нижней юбке достала небольшой мешочек, как маленький кошелёк. Кавалер даже думал, что деньги достаёт, может откупиться хочет. Но из мешочка на ладонь она высыпала чёрный, вернее, тёмно-серый порошок, подошла с ладонью этой ближе, протянула им, словно показать его хотела. Кавалер и Сыч молча смотрели на неё, ждали. А она вдруг опять потемнела лицом, набрала воздуха и дунула себе на ладонь, да так, что весь этот порошок сразу сдула, и полетел он облаком в лицо и Сычу и Волкову. И всё в лицо, в глаза, и тому и другому.

— Ах, тварь ты такая, ведьма, — орал Сыч, отворачивая лицо. — В инквизицию тебя, на дыбу, на дыбу, падаль ты придорожная.

А Волков ничего не орал, ему словно выжгло глаза, словно зажмурился он и темно стало. Но даже теперь он от двери не отошёл, а по привычке потянул меч из ножен. Хоть не видел сейчас ничего, хоть и тёр глаза левой рукой, но выпускать ведьму из комнаты живой он не собирался.

— Прекрати орать, — сухо скала он Сычу, — не слышу её из-за тебя.

Волков продолжал подпирать дверь. Ему нужно было только услышать её. Только услышать, меч у него был острее бритвы, хоть и говорили его старые друзья, что не надо так меч точить, так его портишь только, но он всегда затачивал меч до страшной остроты. И теперь он знал, ему только попасть нужно, и тварь не уйдёт. Сыч затих. В комнате стало тихо-тихо.

И тут заорала ведьма звонко:

— Сюда, входите уже, пора!

И сразу же в дверь ударили, да с такой силой, что кавалер не удержался на ногах, упал, но меча не выронил, хоть ещё и слеп был, тут же вскочил и пару раз махнул им на уровне живота раз и на уровне коленей, туда-сюда, никого не зацепил. А в комнату ввалились люди, мужи, топали громко сапожищами, рядом совсем. Волков махал мечом на звук, да всё впустую. Отступал, спиной стену нашёл, к ней прислонился спиной, меч вперёд выставил и слушал. А слушать было что, там били Сыча, и видно ведьма в том участвовала, Фриц Ламме орал:

— Уйди паскуда, уйди, уже когти я тебе обломаю. Ай, дьявол, экселенц, бьют меня. Бьют сильно.

Волков слышал грохот от падения. Приглушённую брань мужскую и снова орал Сыч:

— Экселенц, кошель забрали, отняли деньги!

Потом удар и он смолк, а затем негромкий голос ведьмы:

— Этого бросьте, того убить лучше бы, злой он.

Это было про него.

Кто-то буркнул ей, что-то неразборчиво. И кавалер услышал, как кто-то идёт к нему, старается не шуметь. Не стал ждать, смысла не было, хоть и горели глаза его огнём, но он знал куда бить. Шаг от стены, выпад: сверху, справа-вниз, влево. Пустота. Ещё быстрей, шаг вперёд, выпад: сверху, слева-вниз, вправо. И… попал, очень хорошо попал, так что брызги на лицо, липкие, горячие — кровь. Вой чей-то, матерщина, грохот. Кот-то стонет на полу, хрипит.

Два шага назад, нашёл стену, стал к ней спиной, меч вперёд.

— Говорила же вам, говорила, злой он, — орёт ведьма, — убейте его.

Волков слушает, а в комнате все шевелится, но не топают сапогами, люди что-то делают, готовятся его убивать, но без слов, в покоях тихо, только кончается кто-то на полу, хрипит тяжело. Подскуливает противно. Волков, хоть и слеп, и глаза горят, а усмехается. Рад, что хоть одного разрезал.

— Скалится он пёс, — визжит баба, — делайте уже, делайте!