Вассал и господин - Борис Конофальский (2019)

Как все сделала, встала, платье оправила и идет к карете, юноша рядом пошел, и как стал он совсем близко, так Агнес, быстро, его левой рукой за шею обвивает, так, что не вырваться ему, притягивает его, что есть силы к себе, и губами своими в его губы впивается. Да только в первый миг целует и тут же кусать ему губы начинает. Да не стесняется, больно кусает, грызет. Сначала опешил он, растерялся и не противился ей. Но потом, как больно ему стало, стал ее отпихивать. А ей все так это нравится, что она словно звереет. Еще сильнее кусать хочет. Он голову свою от нее оторвал, отворачивается. Больше губ своих не дает, а она одной рукой шею все его еще держит, а второй, от злости, что не уступает он, что не дает своих губ больше, за чресла его схватила. Так быстро нашла, как будто сто раз до этого хватала мужчин. И сжала пальцы сильно, со злостью, с улыбкой дикой. Тут он вскрикнул, и если сдерживался раньше, тот тут уже не сдержался, пихнул ее в грудь сильно, едва наземь не свалил. И как заорет на нее:

— Ополоумела?

А сам уже стоит настороже, опасается ее, она по глазам его видит, что боится.

И от этого ей так хорошо вдруг стало, так весело на душе, что засмеялась она, и говорит:

— Чего же ты как девица, это не я тебя, а ты меня лапать должен.

— Не должен я ничего, — говорит он с опаской, которая так веселит сердце ее. — Садитесь в карету.

— Так руку мне дай, — говорит она, — помоги подняться.

А он стоит, смотрит на нее, и приблизиться к ней не решается.

— Да не бойся ты, — смеется Агнес. — Иди сюда, не трону я тебя, девицу нежную.

— Не боюсь я, — говори Максимилиан. — И не девица я.

А сам подходит с опаской, руку подает издалека.

Девушка на руку почти не опирается, пальцы пальцев едва касаются, и когда она уже поднялась в карету, а он готов был уже ступени поднять, и забылся. Агнес вдруг наклонилась, и что есть силы, ногтями впивается ему в щеки, раздирая их до крови. И шипит по кошачьи, слова тянет сквозь зубы:

— Вот тебе, паскудник, будешь знать, как противиться мне.

Он остановился на дороге, и стоит, щеки разодраны, губы изгрызены, руки липки от крови. И в глазах его страх. А Агнес, усаживается поудобней в подушки, видит все это, и сердце ее поет от радости. Она улыбается, говорит ему, как ни в чем не бывало:

— Так, поехали уже, до города еще не близко, а дело к вечеру пошло.

Он вытер кровь с лица пятерней. Огляделся, эх, сбежать бы, да нельзя, господин задание дал. Никак нельзя. Он подошел, закрыл дверцу кареты, стараясь не смотреть на девицу. Потом забрался на козлы, куда ж деваться, присвистнул и встряхнул вожжи:

— Но, ленивые.

Агнес улыбалась. Она вдруг подумала, что раньше она мало улыбалась.

Да, до того как она встретила господина улыбаться ей было не от чего. А теперь она улыбалась, и даже смеялась часто. Раньше она и подумать не могла, что будет в карете ездить, и носить бархатные платья. Размышляя об этом, она погладила подол своего платья — как приятно руке от бархата. Потрогала батистовую рубашку, кружева на манжетах, и гребень в волосах черепаший, высокий, и шарф шелковый, что гребень накрывает. Все у нее ладно, все красиво. Так чего же ей было не улыбаться. А то, что Максимилиан артачится, так это дело времени. Он никуда от нее не денется. Будет, будет ей ноги целовать. А вот господин… Господин, другое дело, с ним не просто придется… Задумалась она, замечталась.

Ута сидела напротив, не шевелясь и не смотря на хозяйку. Она боялась смотреть на нее лишний раз. Не возможно было знать, что замышляет ее хозяйка, когда так страшно улыбается.

* * *

Ветер встречный быстро высушил царапины на лице Максимилиана. На молодых раны заживают быстро. Так же быстро, как он гнал карету на север. Хотел юноша побыстрее сделать дело, довести эту полоумную девку до Малена. Там и расстаться с нею.

Поэтому гнал лошадей, хотя и не умел, как следует управлять ими.