Длань господня - Борис Конофальский (2020)

— Но у меня же приказ герцога, — опять отказывался брать золото капитан. — Что я ему скажу?

— Скажите правду, скажите, что у меня было пять сотен людей, а у вас всего две, что город хороших людей дать отказался, у вас сто причин есть, — говорил кавалер, буквально запихивая кошелёк в руку Фильшнера.

— И что вам это даст? — Капитан так и держал кошелёк, не сжимая руки и не пряча золота. Он смотрел на Волкова и не понимал его. — Через месяц или через два герцог пошлёт к вам уже полковника с семью сотнями людей.

— Месяц? А ещё лучше два! Хорошо бы, если так, хорошо бы два месяца получить отсрочки. — Говорил кавалер мечтательно.

— И что же изменится за два месяца? — Спросил его капитан. — Думаете, герцог за два месяца забудет про вас? Он не таков, он злопамятен, нипочём не простит отступника или упрямца.

— Нет, не думаю, что простит, но, может, я уже уеду отсюда к тому времени или меня уже убьют. — Сказал кавалер спокойно. — В общем, два месяца — для меня это очень много.

— Вы безумец, как вы только уговариваете людей идти за вами, если вы так спокойно говорите о смерти? Им-то с вами зачем погибать? — Не понимал Фильшнер, возвращая золото Волкову.

— Они верят, что я удачлив и что Бог со мной. Говорят, что Длань Господня. — Волков не убирал золота, снова протягивал его капитану. — Берите, вам говорю, кто без страха и упрёка, тот всегда не при деньгах. А с монетами вам легче будет придумывать, что сказать курфюрсту.

— Вот как? С вами, говорите, Бог? Хорошо, возьму, но знайте, я и без этого вашего золота нашёл бы, что сказать герцогу. — Он хмурился, стеснялся, даже поглядывал по сторонам, словно делал что-то постыдное. Движения его были неловки, когда он брал и прятал кошелёк. И спрятав его, капитан сказал: — Эшбахт, вы мне нравитесь, говорят, вы храбрец, солдаты вас любят, но, когда в следующий раз я за вами приду, вы уже не взыщите.

Он протянул Волкову руку.

— Вы мне тоже нарвитесь, капитан, и в следующий раз, когда придете, делайте, что должно.

Он пожал Фильшнеру руку, это было рукопожатие двух старых солдат, что уважают друг друга.

Глава 25

Волков смотрел, как мокрые и замёрзшие солдаты, что шли его арестовывать, дождавшись командира, начинали разворачиваться. И они вовсе не выглядели разочарованными. Кажется, даже они обратно в город пошли веселее, чем шли из него. Кавалер улыбался, глядя на них, он готов был биться об заклад, что эти бродяги благодарят Господа, что им не пришлось иметь дело с его людьми.

Колонна Фильшнера повернулась и потянулась по размокшей и скользкой дороге обратно в Мален. И капитан ушёл тоже незлой, а с тяжёлым кошельком под кирасой.

А у подножия холма перед железными рядами солдат в большой шляпе, что по рангу носить епископу, уже шлёпал по мокрой глине дорогими туфлями брат Семион и кричал вслед уходящим солдатам Фильшнера, кричал так, чтобы слышали люди Волкова:

— Поглядите на них, дети мои, поглядите на этих дураков! Эти глупцы шли сюда бросить вызов нашему господину, кавалеру Фолькову, что прозван давно Инквизитором, а недавно Дланью Господней. Поглядите на этих детей, безмозглых отцов и безумных мамаш!

Солдаты улюлюкали и свистели вслед уходящей колонне.

— Много ли мозгов в их бараньих головах, — продолжал монах громко, — если решились они на дерзость такую, что возомнили одолеть нашего господина, кавалера Фолькова? Человека, которого Святая Матерь Церковь считает опорою своею и хранителем веры. Это всё равно, что осмелиться противиться Богу, ведь господин наш есть Длань Господня, рука Господа. Вижу я, что Бог покинул этих болванов, ибо головы их пусты, как старые бочки. Солдаты от души смеялись, слушая его, и ничего, что были они мокры и что дождь не прекращался.