Длань господня - Борис Конофальский (2020)

— Одного будет довольно, — сказала горбунья, выталкивая мальчишку в дверь. — Ступай.

Агнес вздохнула, нужно, конечно, было снова делать выварку из оставшейся мандрагоры, да было что-то лень. Вот и решила она развеяться:

— Игнатий, карету готовь, Ута, одежду неси. Поеду по городу прокачусь до ужина.

Как всегда, Удо Люббель был неприятен и дурно пахнул, новые зубы у него не выросли, а те, что ещё оставались, не побелели вдруг. Но что тут поделаешь, других людишек на такую работу сыскать было трудно. Не всякий отважится отыскивать такие книги и такие вещи, что были ей нужны. Да и не всякий знает, где такие искать. Вот и терпела она его, морщила нос, смотреть на него не могла, но терпела. Сама она на его фоне гляделась ангелом во плоти. Стала девушка себе стати добавлять. В плечи, в бёдра, в зад. Роста прибавила, лицу округлости. Вся чистая была и телом, и одеждой. С кожи все прыщи, все пятна и оспины, всё, что портить её могло, убирала. Лицо чистое, ангел, да и только. И главное — теперь быть такой ей труда не составляло. Да хоть весь день она так проходить могла. До самой ночи не устала бы такую простенькую красоту держать.

— Вы ослепительны, прекрасная госпожа, — шепелявил книготорговец, низко кланяясь.

Нет, не врал ублюдок, не льстил, она щекой чувствовала, как сморит и смотрит он на неё, словно жрёт её погаными глазами своими. Ах, как приятно было красавицей быть. Только платье нужно новое, это для такого её роста коротко уже было. Ещё и старо оно, подол и манжеты уже обтрепались, да и не носят такие уже в Ланне.

— Показывай то, зачем звал, — холодно сказала Агнес.

— Вот, молодая госпожа, вот, что прислал мне один мастер, — он начал из ящика с соломой доставать дерюгу, рассказывал при этом. — То мастер хороший, хороший, госпожа. Его один раз инквизиция брала, так ему бежать пришлось.

Люббель развернул дерюгу и показал девушке шар. Это был небольшой, молочно-белый шар. Это был удивительно красивый шар. На грязной руке книготорговца он выглядел беззащитно. Чёрные ободки его давно нестриженых ногтей гляделись на молочной поверхности шара кощунством.

Агнес поторопилась взять этот чудесный шар из грязной лапы, так торопилась, словно спасала это волшебное стекло. Вырвав шар, она сразу принялась глядеть в него, приближая стекло к глазам и отдаляя его.

— Это мастер прославлен своим искусством. — Продолжал книготорговец вздыхая. — Боюсь, госпожа, даже цену вам сказать, что он просит за шар.

— Да уж не стесняйся, говори, — произнесла девушка, не отрывая глаз от белого стекла.

— Хочет он сто двадцать талеров. — Заискивающе произнёс Люббель.

— Он хочет или ты хочешь? — Уточнила Агнес, всё ещё не отрываясь от шара.

— Он, госпожа, он, моей корысти тут нету.

Тут девушка, наконец, оторвалась от стекла, размахнулась и ударила шаром о каменную стену. Так ударила, что осколки брызнули в разные стороны, а она сказала:

— Сто двадцать талеров многовато за красивую стекляшку, в которой нет жизни.

— Госпожа моя, — Люббель растерянно осматривал пол, на котором валялись крупные и мелкие белые куски стела, — госпожа моя, а что же я скажу… мастеру?

— Скажи, что везёт ему сильно, не буду я его наказывать за обман его. — Она взяла из кошеля талер и кинула его Люббелю. — Собери стекло да отправь ему обратно. И напиши, что если он недоволен будет, так пусть приедет сюда и скажет мне о своём недовольстве. А уж я найду, что ему ответить.

Она повернулась и пошла к двери, но на ходу, головы не оборачивая, спросила:

— Книги интересные ищешь мне?

— Ищу, госпожа, ищу, — невесело отвечал ей книготорговец, глядя на куски стекла на своём полу, — кажется, нашёл вам «Манипуляции» Маллера.

Агнес сразу остановилась, развернулась к нему, она знала это слово:

— Манипуляции? Что за книга?