Башмаки на флагах. Том первый. Бригитт - Борис Конофальский (2020)

— Так что же вам нужно, жених мил, богат, добр. О таком женихе все девицы мечтают. А вы знаете, что вам дом ищут, у вас скоро будет свой дом, с каретой и слугами. Вы там будете хозяйкой.

— Знаю, знаю. Но всё равно всё думаю: зачем же мне это?

— Молодая госпожа, мы с вами принадлежим фамилии Фолькоф, и все должны служить интересам фамилии, — говорила Бригитт, вставая и напоследок поправляя фату. — Я по-своему служу, вы по-своему. Ваш брак важен для фамилии.

— Мы все служим дяде?

— Так же, как и дядя служит нам.

— Дядя служит нам? — удивлённо спросила девочка.

— А разве без вашего дяди, было бы у вас платье в сто талеров стоимостью? Была у вас карета к свадьбе, подыскивали бы вам дом со слугами для жилья?

Она взяла молчавшую девочку за руку:

— Сходите по нужде? Обряд будет долог.

— Я только что.

— Что, ж. Пойдёмте моя дорогая, весь город и главное жених, ждёт вас уже.

Стражники распихивали зевак, сгоняли их с улиц в переулки, но зеваки лезли, несмотря на брань, тумаки и удары палками. Ничто не могло их остановить, потому что они знали: пред каретой невесты идут люди и раскидывают серебро. Шум, гам, злые и измотанные стражники, полупьяная толпа, и мелкое серебро, летевшее в грязь. Дети, что лезли прямо под копыта, надеясь схватить пару монет.

А тем, кто не лез под копыта коней за серебряными крейцерами, те хотели видеть невесту. По балконам и окнам, на пути следования невесты рассаживались те, кого на свадебный обряд и на свадебный пир не пригласили. По всему городу пошла молва, что

платье у неё стоит пятьсот монет, а может и вообще тысячу. Не было в городе молодой женщины, что не хотела бы то платье увидеть. И не было в городе человека, который не знал бы, что сын богатейшего в городе человека женится на племяннице известнейшего в графстве воина.

Обряд провёл сам епископ, он с делом не тянул, к чему мучать новобрачных. Отчитал всё быстро и благословил юную пару, предварительно немного поговорив с невестой, успокоив её и сообщив, что Дева Мария рада за девочку и будет покровительствовать ей. А потом поговорил и с женихом, и на этом закончил обряд. А господин Кёршнер уже изрядно с утра выпив, прослезился и пошёл к Волкову обниматься. Волков, хоть и был абсолютно трезв, при всех прямо в соборе его обнимал, и называл «родственником». Так же он был ласков и госпожой Кларой Кёршнер. А вот Элеонора Августа фон Эшбахт была не так радушна, её мутило всю службу и обниматься с новыми родственниками она не собиралась, а лишь улыбалась насилу. После все стали садиться в кареты, хоть до ратуши было недалеко, протискиваться сквозь толпы народа, что заполонили все улицы, ни у кого желания не было. Да и сесть в карету, что подъехала к воротам кафедрального собора и то нелегко было. Тут же, на площади народу собралось огромное количество, тут же и пряники свадебные и свадебные хлебцы раздавали. А ещё путь для карет через толпу проложить надо. В общем работы для стражи было много.

В городе не было здания больше, чем ратуша, поэтому пир решили проводить там, а не в дворце Кёршнеров. В трёх каминах ратуши горело столь много дерева, что даже в огромном, продуваемом сквозняками зале была такая жара, что в шубе сидеть было совсем невозможно. И кажется, от жары господин Кёршнер ещё больше стал пьян и к тому же слезлив. И немудрено, сбылись его мечты и мечты его отца — справа от него сидел знаменитый воин с женой, причём жена воина была дочерью графа. А слева сам епископ, а за епископом и первый консул города. Также в зале были все члены совета. Все! Ну кроме разве что советника Фейлинга, которого на торжестве не желал видеть кавалер.

А завтра день ещё должен был начаться схватками и поединками.