Башмаки на флагах. Том первый. Бригитт - Борис Конофальский (2020)

На площади сразу после ворот, там, где стража проверяет товары и взымает пошлины и проверяет, нет ли в телегах чего недозволенного, там их встретил отряд аркебузиров из городского ополчения. Было их не менее сорока, и с ними их ротмистр и сержант. И к шуму труб, барабанов, к звону церковных колоколов прибавились ещё и холостые выстрелы из аркебуз.

Аркебузиры ещё и пошли впереди всех, даже впереди попов и епископа, и на ходу перезаряжали оружие своё и стреляли, и стреляли. И так не жалели пороха, что, проезжая по узким улочкам, Волков и бургомистр с улыбками морщились, так как ветер совсем не выдувал с улиц чёрный пороховой дым. Он так и висел тяжёлыми клубами, не сразу растворяясь в прохладном ещё утреннем воздухе.

Люди со всех соседних улиц, со всех проулков и переулков вываливали целыми кучами к дороге, по которой шло шествие.

«Вон он, вон он — Эшбахт», — слышал Волков то и дело, несмотря на весь возможный шум.

«Ишь ты каков!» — кричала женщина, в общем ещё и не совсем старая и даже приятная на лицо.

«Хорош!» — кричала другая ей в ответ.

«Да уж не хуже наших, дуралеев, что горцев ни разу побить не могли!» — кричал городской мужик.

И люди всё ближе и ближе подходили к нему, так как сзади на них напирали другие.

И все были радостны. И Волков был добр и, морщась всё ещё от грохота, звона и порохового дыма, видя в толпе или в окнах честных людей, он кивал им, а незамужним девам так и вовсе помахивал тяжкой латной перчаткой.

И тут краем глаза он увидал, как из толпы, которая была уже совсем рядом, вдруг появилась маленькая рука, которая храбро потянулась к нему, к его коню. Он даже испугался, машинально потянулся к мечу, думая, что это злодей какой что-то задумал и намеревается схватить его коня под уздцы. Но потом он ругал себя за глупый испуг, когда понял, что та рука женская и узду коня вовсе хватать не намеревалась. А потянулась к его латному боту, к его стремени. И прикоснулись женские пальцы так, словно погладили железо. Так глубоко верующие касаются одежд святого. Он увидел молодую женщину, которой принадлежала рука, женщина была из небогатых и улыбалась, глядя на него. Довольная, что удалось к нему прикоснуться. Он тоже ей улыбнулся. И тут же следующая рука потянулась к его стремени. Тоже прикоснулась. И следующая рука появилась, и следующая, уже в перстнях, так стали вдоль его пути от людей тянуться руки, тут уже и мужские были, и даже детские, и все норовили прикоснуться к правому боту его великолепного доспеха или к стремени, а кто посмелей, тот трогал и наголенник или «колено». И тогда он снял перчатку и опустил руку вниз, чтобы те, кто хотел, могли касаться и его руки. И люди сразу стали трогать его руку. Кто-то едва касался пальцами, а кто-то пытался и пожать.

— Даже герцога так у нас не встречали, когда он был тут три года назад, — видя это, говорил бургомистр. — Люди от вас в восторге.

Бургомистр говорил это без всякой зависти и весьма дружелюбно. Но Волков ничего ему не ответил, он не знал, как правильно ответить на эти слова.

Церковь была полна, даже в проходах стояли люди, так их было много, что в большом храме от свечей и их дыхания стало тепло. Первые господа города стали рассаживаться в положенных им по статусу первых рядах. Ему же полагалось место в первом ряду, ещё и прямо напротив кафедры епископа. Он уселся, осеняя себя крестным знамением, готовился слушать праздничную проповедь в честь великого праздника и тут увидал, как молодой поп с большим почтением ведёт к нему Элеонору Августу. Кавалер уже и забыл про неё, как забыл и про госпожу Ланге.

Госпожа Эшбахт, расправив юбки, уселась от него по правую руку, села с видом гордым, с видом, от которого ясно было всем, что сидит она тут по праву и, может быть, и не первый раз.

— Доброго дня вам, мой господин, — сказала она Волкову. И, чуть нагнувшись, добавила. — И вам, господин Виллегунд, доброго дня.