Башмаки на флагах. Том второй. Агнес - Борис Конофальский (2020)

Нет, звать он его не стал, сам пошёл в дом, в котором жил его выезд. Давно он тут не был. Дом стал настоящим логовом молодых мужчин. Прямо у порога в беспорядке брошены сёдла. Уздечки путаные висят на гвоздях. Сёдла дорогие — видно, это сёдла молодых Фейлингов. Тут же кирасы у стены стоят. На лавке шлемы, подшлемники в беспорядке валяются. Потники. Стёганки. Оружие брошенное. Ни в чём порядка нет. За длинным столом беззубая девка сидит с одним из послуживцев Фейлингов, из общей миски с ним похлёбку ест. Сидит на лавке, подобрав подол, поджав ноги под себя, так что подвязки чулок на коленях видны. Сразу видно, шалаву из кабака притащили. Ещё одна девка, из местных, расхристанная, с непокрытой головой и голыми руками, полы метет.

Тут же в конце стола сидит брат Ипполит за книгой. Вскочил, кланялся. И ничего, девки распутные с задранными подолами его не смущают. Монах, праведный человек, называется.

Все вслед за монахом встали вставать и кланяться ему. Кланялась и девка.

— А ты здесь откуда? — грозно спросил у неё Волков.

— Пустили меня, — пискнула девка, пугаясь.

— Отец Семион пускает гулящих пожить, — пояснил Максимилиан, — господа не против. Так вроде и веселее.

— А плату отец Семион какую с них берет за постой? — поинтересовался кавалер.

— То мне не ведомо, — заявил знаменосец.

Волков видел, что он явно врёт. Все знали, что отец Семион человек распутный, известно, какую плату он брал с гулящих девок.

— У вас что, и местные девки тут живут? — всё так же строго спрашивал Волков.

Та девка, что мела пол, окаменела, застыла с испуганным лицом. Она точно была местной.

— Всякое бывает, — нейтрально отвечал Максимилиан.

— Хотите, чтобы мужики за вилы взялись?

А юноша и отвечал ему весьма вразумительно:

— Кавалер, так силком их сюда никто не тащит. Сами приходят. У крыльца по вечеру собираются.

— Прямо так и сами?

— Да, любую за десять крейцеров на всю ночь взять можно.

Волков подумал, посчитал, что ловкая да пригожая девка за три недели денег тут зарабатывает больше, чем её крепостной отец за три месяца, и решил, что сие возможно, что, может, и сами девки сюда ходят.

— Ладно, Гренер где? — спросил кавалер, садясь на край длинной лавки у стола.

— Спит, сейчас позову, — отвечал Максимилиан.

Карл Гренер был в исподнем и заспан.

— Что это вы спите днём? — спросил у него Волков.

— Утром только приехал из Малена, там помогал отцу по приказу вашему нанимать кавалеристов, — отвечал Гренер.

— Желающие есть?

— Весьма много. Как узнают, что вы даёте пятнадцать талеров в месяц, так многие хотят идти, и знатные тоже. И рыцари. И с послуживцами некоторые приходили.

— Хороший народ идёт?

— Очень, и кони хороши, и доспех хорош. Но отец не всех берет, как вы и наказывали, сильно знатным отказывает, а всем другим говорит, что будет требовать повиновения. И наказывать за ослушание вплоть до виселицы. Говорит, что вы суровы и знатных будете вешать так же, как и незнатных. Но всё равно многие просятся.

Тут Волков понял, что дал маху. Кажется, он предложил лишних денег. Это в былые времена, когда войны полыхали вокруг во множестве, за пятнадцать талеров не всякий кавалерист бы нанялся.

А сейчас, во времена затишья, пятнадцать серебряных монет были, видно, деньгами большими.

— Ладно, я о другом вас хотел спросить. Вы видели, как ранили барона?

— Фон Деница? У холмов? — уточнил молодой Гренер.

— Да, там.

— Нет, кавалер. Именно этого я не видел. Я был почти за ним, во второй линии, когда мы пошли на арбалетчиков. А потом, как мы их разогнали, так я по кустам за одним из них гонялся, забить его хотел, а как вернулся, мне уже сказали, что барона ранили.

— Вы болван, Гренер, — сказал Волков строго. — Глупее вещей я и не слышал, чтобы кавалерист за арбалетчиком по кустам гонялся.