Башмаки на флагах. Том второй. Агнес - Борис Конофальский (2020)

— Капитан сапёров отбыл из лагеря утром покупать инструмент. Лопаты и кирки, топоры у нас в достатке, а пил и верёвок куплено мало. Но могу сказать, что народец среди сапёров хороший, крепкий, худых и хворых нет. Всего их… Не помню, сколько…

— Триста шесть сапёров при двадцати двух бригадирах, — отрапортовал Бертье.

Это было то, что нужно по контракту, даже чуть больше.

— Хорошо, хорошо, — говорил кавалер, — ну, что у нас с кавалерией?

— Кавалерия на удивление хороша, — говорил капитан-лейтенант, — господин Гренер набрал отличных людей. Шестьдесят шесть человек.

«Ещё бы, я с дуру-ума назначил пятнадцать монет в месяц жалования, не проверив цен наперёд. Конечно, за такую деньгу хороших людей набрать было несложно».

— И что, господин Гренер, у людей ваших хороши кони, исправен доспех, оружие?

— Лучше и быть не может, господин полковник, — привставая, отвечал Гренер-старший. — Как сказал капитан-лейтенант, люди пришли на удивление хороши и все преисполнены желанием служить.

«Ещё бы, за пол талера в день всякий служить захочет. Надо было предлагать десять монет».

— Значит, кавалерия наша хороша?

— Да, полковник, осмотрел их: весьма недурны и доспехом, и конём, — заверил его Брюнхвальд.

По контракту с Коэном, который так жаждал видеть фон Бок, он должен был нанять сто кавалеристов, а не шестьдесят шесть. Но Волков думал, что компенсирует недостачу своей артиллерией, которой в контракте не было. Так что фон Боку не будет причин выговаривать ему. Уж три пушки, одна из которых тяжёлая полукартауна, всяко весомее на поле, чем три десятка кавалеристов.

Видя, что полковник больше не спрашивает про кавалерию, капитан-лейтенант продолжил:

— Посчитали мы, что поход у нас будет недолгий и пойдёт по земле обжитой, поэтому решили, что ста двадцати больших подвод при двухстах пятидесяти двух конях и меринах будет достаточно, — тут он вспомнил, — это не считая коней и подвод у артиллеристов. Дополнительно нанято двадцать два возницы и двадцать три кашевара. Палаток и котлов и провианта — как и положено по походному уставу.

— А лекари! — напомнил Волков, по контракту у него должно было быть два лекаря. Не будет, так то верный повод фон Боку придраться и упрекать его в воровстве денег.

— Лекарей двое. Как вы и велели. По виду опытные.

— А больные в лагере есть? — Спросил кавалер.

— Шестеро.

«Шестеро, это неплохо».

— Понос?

— Поносом всего двое маются. Ещё двое в горячке, у одного сбиты ноги до крови. А ещё у одного большой чирей. В пол-лица.

— Хорошо, что поноса мало.

— Да, — кивнул Брюнхвальд, — река рядом, каждое утро после побудки гоняем солдат мыться. Как велел брат Ипполит.

Тут кавалер поднял палец, вспомнил:

— Обязательно пусть обоих лекарей брат Ипполит на знания проверит.

— Слушаюсь, сегодня же за реку с письмом их отправлю к монаху.

— Что ж господа, кажется, всё… — начал было кавалер, но Роха почти его перебил:

— Как же всё!? А самое главное!

Все офицеры поглядели на его, а тот трясёт своей чёрной, с нитями седины, бородой — смеётся:

— Сержантка шлюх и маркитанток Агафья Брик просит разрешения её роте присоединиться к вашему войску, полковник.

Все заулыбались.

— Вторую неделю стоят лагерем рядом с нашим.

Волков тоже улыбается, смотрит на Брюнхвальда:

— Вы что, Карл, не пускаете их в лагерь?

— Без вашего дозволения — отказывал, — говорит капитан-лейтенант.

— Дозвольте им жить в лагере, Карл. Но только не слишком многим. Десяток девок и десяток маркитанток. Не более.

— Как прикажете, полковник.

— Да, и пусть будут молодые, и главное — главное, чтобы не было больных. Я не хочу, чтобы у меня в лагере начались болезни, или люди стали падать на маршах, как только мы снимемся.

— Прикажу лекарям пред отъездом за реку их всех осмотреть.