Парящая для дракона - Марина Эльденберт (2018)

Краем сознания цепляюсь за мысль, звучащую в сознании словами отца: «Снимки с тобой разлетелись по сети…» — и меня просто подбрасывает на кровати.

Я если и не рассталась с оплаченным Мистом банкетом, то имею все шансы сделать это сейчас. Тем не менее я бросаюсь к стулу, через спинку которого перекинули мое пальто. Интуиция меня не подводит сумочка оказывается там же. Я выхватываю смартфон и не с первого раза попадаю в мутную иконку на дисплее, но когда попадаю… тошнота к горлу подкатывает с удвоенной силой.

Мы с Мистом обжимаемся посреди беснующихся однокурсников так интимно, как будто хотим продолжить прямо на танцполе. Я вглядываюсь в фотки, сделанные с разных ракурсов: ими пестрят все соцсети. Подписи самые разные — начиная от «Хэдфенгер жжет» до «Будущая первая ферна в действии». На смартфоне больше сотни пропущенных, дублирующиеся сообщения от журналистов.

Несмотря на то, что меня трясет, я лезу на официальный новостной сайт, и вижу: «Ферн Ландерстерг отказался комментировать случившееся…»

Врач обещал, что будет лучше, но лучше мне не становится. Точнее, у меня идет какая-то компенсация — мне вроде как лучше, на чем лучше мне физически, тем сильнее меня накрывает осознание.

Но… как вообще такое могло случиться?

Ведь я не пила ни капли! Ни веоланского, ни чего бы то ни было еще — кроме сока! Я понимаю, что должна сказать об этом отцу, но прежде всего — Торну. Ему в первую очередь.

Набираю его номер, слушаю длинные гудки.

— Ответь… ну пожалуйста, пожалуйста, ответь…

Я замечаю, что говорю это вслух, только когда меня перебивает голос автоответчика, сообщающий, что «абонент не отвечает». Понимая, что написать сообщение сейчас не получится, я вылетаю из комнаты, бегу по лестнице вниз.

— Папа! — кричу я. — Пап!

— Тише! — Отец выглядывает из гостиной. — Вернись к себе, Лаура. Немедленно.

— Нам надо поговорить…

— Не сейчас.

— Сейчас! Это очень важно! Ты же понимаешь, что…

Он шагает ко мне, в два шага преодолевая разделяющее нас немаленькое расстояние.

— Я понимаю, что накануне моего вступления в должность ты напилась. Я понимаю, что ты разрушила не только мою репутацию, но и свою. Я понимаю, что сейчас мне надо будет разговаривать с Торнгером, который на глазах у всех сделал тебе предложение. Я все это понимаю. А ты? Ты понимаешь?!

— Пап, я не пила!

— Ну разумеется.

— Я не пила! Только сок, и…

— Возвращайся к себе, Лаура, — вот сейчас он повышает голос.

Его брови сходятся на переносице, взгляд становится жестким. Я хорошо знаю этот взгляд, обычно он адресован его оппонентам в суде — на тех снимках и коротких видеоматериалах, которые доступны в сети. Но сейчас он адресован мне, и смотрит он так, как будто именно я обвиняемая.

— Я не пила! — я повышаю голос в ответ. — Выслушай меня. Ты даже слова не даешь сказать. Я попросила принести мне сок, и…

— И после сока пошла танцевать.

В словак отца столько ядовитого сарказма, что мне становится физически больно. Может, у меня просто так выходит интоксикация, а может, это что-то другое, но я начинаю задыхаться.

— Не веришь мне — спроси Рин! Спроси…

— Твою Рин вырвало прямо в коридоре на официанта. — Отец брезглива морщится. — Видела бы тебя твоя мать!

Я замираю — на мгновение, а потом выдыхаю ему в лицо:

— Мама сейчас гладила бы меня по голове! А вот если бы она сейчас увидела тебя, ее бы тоже стошнило!

Звук пощечины гораздо громче, чем то, что я чувствую. Я даже не уверена, что я это чувствую, что я это могу осознать — раньше отец никогда меня не бил. Он замирает, словно сам не может поверить в то, что произошло, а я шагаю назад.

— Лаура…

Я уже не слушаю. Поднимаюсь по лестнице, если быть точной, взлетаю наверх. С треском захлопываю дверь.