Зыбучие пески - Малин Джиолито (2017)

Я инстинктивно кивнула, но тут же пожалела об этом и покачала головой. Сандер был напряжен как струна.

– И мы рассматриваем тебя как подозреваемую.

Наконец, впервые с начала допроса она заговорила по существу.

– И есть еще кое-что, что ты должна знать. Это касается того, что случилось до того, как вы с Себастианом уехали в школу. С отцом Себастиана. Хочешь поговорить с адвокатом? Мы можем сделать перерыв.

Я покачала головой.

– Уверена, что не хочешь поговорить с адвокатом, Майя?

– Нет, – покачала я головой.

К чему она клонит?

И тогда она рассказала, что Себастиан сделал до того, как я пришла к нему, чтобы вместе поехать в школу. Она говорила и говорила. Рот шевелился. Она задавала вопросы. Но я ничего не сказала. Я открыла рот, и оттуда вырвался он. Крик. И ничего больше. Только крик. Я кричала и не могла остановиться.

11

Я кричала, пока горло не начало гореть, а тело не перестало меня слушаться. Спустя тридцать два часа после событий в классе я наконец заснула. Достаточно было нервного срыва, врача в белом халате и укола в вену. Но спала я недолго. И проснулась с гудящей от музыки и неразборчивых слов головой.

Я огляделась по сторонам. Я была не в моей комнате, я была в изоляторе. Нет, я не знала, как выглядит изолятор, но при виде этого помещения никаких сомнений по его поводу у меня не возникло. Под постоянным наблюдением – так это называется. В помещении не было ни окна, ни кровати, только резиновый матрас на полу рядом со сточным отверстием для отправления естественных потребностей.

Они думали, что меня будет тошнить. На одной из стен висело мутное зеркало. Я старалась не смотреться в него, потому что знала, что они сидят за ним и следят за мной, как за рыбой в аквариуме.

Вместо этого я уставилась в потолок и ждала, что он обрушится на меня или размякнет как простокваша, разойдется посередине, из щели высунется рука и утянет меня за собой вверх.

Смертельно боятся. Я видела страх у них на лицах. Их дочь убийца. Она все это заслужила. Почему она не умерла? Лучше бы она умерла.

Мама с папой живы?

Теперь я понимала, почему полицейские так странно отреагировали на этот вопрос.

Обычно я сентиментальна. Я плачу в кино, или когда вижу рекламные ролики с симпатичными младенцами, или когда кто-то так хорошо поет в передаче «Голос», что жюри заходится аплодисментами от восторга и удивления. Сейчас, сейчас начинается твоя новая жизнь, говорят они. Я плачу, когда кто-то просто так мил со мной, без особой на то причины. Я плачу, когда злюсь, и не могу объяснить причину злости.

Фильм плохо кончился? Я плачу. Хорошо кончился? Я плачу. Такова моя натура. Но тогда я не плакала. Слезами горю не поможешь. Рыдать бесполезно. Плохой конец расстраивает только когда кажется несправедливым, когда могла бы быть альтернатива. Но если другого варианта не было, то и рыдать бесполезно.

Я не верила, что смогу заснуть. Думала, что так и буду лежать на этом матрасе целую вечность. Аквариумная рыбка, выброшенная на пол. Внезапно я почувствовала, что вся мокрая от пота. Мокрая насквозь. Волосы тоже были мокрые. Меня бил озноб. Ладони окоченели. Но там не было одеяла, чтобы укрыться. Меня трясло все сильнее. Кожа чесалась. Голова тоже. И ладони.

И я посмотрела на зеркальную стену. Я знала, что за ней люди. Я чувствовала, как они смотрят на меня. Смотрят на аквариум, в котором я плаваю брюхом вверх. На уроках религиоведения мы говорили о сумасшедшем датском художнике, который выставил в музее золотых рыбок. Десять золотых рыбок в миксерах. И посетители могли, по своему желанию, нажать кнопку «старт» и включить миксер. Дззз. Одна секунда – и смузи «Золотая рыбка» готов.