Зыбучие пески - Малин Джиолито (2017)

Через полгода у меня появился новый бойфренд. Он был на год старше меня (четырнадцать с половиной). И он написал на автобусном расписании на остановке, что я красивая. Разумеется, информация об этом достигла моих ушей через шесть минут. И я, дурочка, считала, что это успех. У пятнадцатилетнего Антона были пухлые губы и светлые курчавые волосы. Мы были вместе семь недель. В том возрасте это равноценно браку. Но одним пятничным вечером на школьной дискотеке он напился допьяна (намешал разного алкоголя в бутылку из-под шампуня) и заявил: «Ты слишком молода для меня, Майя» и «нам нужно расстаться» (его собственные слова). Мне было стыдно за его поведение, но сам разрыв меня не расстроил. Ничто из этого меня не прикалывало: ни Антон, ни его мокрые слюнявые поцелуи, ни наши «встречания». После этого я влюблялась только в парней постарше. Они понятия не имели о том, кто я, потому что либо мы были незнакомы, либо сталкивались только в автобусе. Я не помню их имен. А в пятнадцать лет я познакомилась с Маркусом.

Маркусу было шестнадцать, он покуривал травку, играл на бас-гитаре, писал стихи, его мать была моделью фотографа Ричарда Аведона. Он учился в Эстра Реал, и все, абсолютно все знали, кто он. Когда мы с Амандой вошли в дверь его двухэтажной квартиры в районе площади Карлаплан, мы услышали, как он с его группой играют гитарные каверы на втором этаже. Вечеринка была в самом разгаре. Парень со шрамами после кори и лиловым лаком на ногтях выдал нам по куску шоколадного торта и ванильному молочному коктейлю. Я танцевала до упаду в гостиной без мебели, не задумываясь о том, как глупо я выгляжу, тряся волосами и взмахивая руками. Потом вырубилось электричество. Прибыли пожарные и объяснили, что электричества нет во всем районе и что на организацию концертов требуется разрешение. После пожарных появилась полиция. Я поняла, что все серьезно. Тогда же я поняла, что в напитке или в торте были наркотики. Мы с Амандой заперлись в ванной и старались не хихикать. Мы сидели там, пока Маркус не постучал в дверь. Он был полностью обнажен, и в руках у него был канделябр с пятью зажженными свечами. Он налил ванну и пригласил меня разделить ее. Я разделась и забралась внутрь. Аманда заснула на полотенце на полу.

У Маркуса была длинная челка, падающая на глаза. В ту же неделю он лишил меня невинности на кровати своих родителей. Это было неплохо, мне было не больно, и я радовалась, что он не заметил, что это был мой первый раз. Когда я позвонила Маркусу домой (он никогда не брал мобильный, и я верила ему, когда он сказал, что не любит пользоваться сотовым), он притворился, что его нет. Трубку взяла мама, и я поняла по ее голосу, как она недовольна его поведением, но я продолжала звонить на домашний и на мобильный, отказывалась поверить, что он не любит меня, я не могла взять себя в руки. Мы с ним спали вместе еще четыре раза на разных вечеринках (обычно это начиналось с его любимого занятия – совместного купания в ванной). Я убеждала себя в том, что раз он говорит, что любит мою грудь, то любит и меня тоже. В последний раз мы лежали поверх покрывала на чьей-то кровати (мы так никогда и не провели ночь в нормальной постели), на часах не было и десяти вечера, и, пока я вытирала живот собственной футболкой, он сообщил, что встречается с Терезой, которую все зовут Тесси. И потому мы не можем «продолжать делать это».