Могила моей сестры - Роберт Дугони (2016)

– Я отдала пряжку Саре.

– Почему вы это сделали?

– Сара позволила мне выиграть. Я знала это, и она знала. Поэтому перед расставанием я отдала пряжку ей.

– И с тех пор вы больше эту пряжку не видели?

Трейси кивнула, вспомнив тот последний день, когда не могла подумать, что в последний раз видит свою сестру. Она думала об этом на протяжении всех этих лет, о скоротечности жизни и непредсказуемости даже самого ближайшего будущего. Она сожалела, что сердилась на Сару в тот день за то, что та дала ей победить. Она позволила своему самолюбию взять верх, не зная, что Сарины намерения были альтруистическими – она не хотела, чтобы сестра уехала в величайший вечер в своей жизни огорченная проигрышем. Как ни крепилась Трейси, из уголка ее глаза скатилась слеза. Она взяла лоскуток ткани из ящика на боковом столе и вытерла ее. Некоторые на галерее тоже вытирали слезы и сморкались.

Дэн дал Трейси время собраться, притворившись, что ищет свои записи. Снова выйдя на возвышение, он спросил:

– Детектив Кроссуайт, не расскажете ли вы суду, как была одета ваша сестра, когда вы видели ее двадцать первого августа 1993 года?

Кларк неожиданно встал и вышел из-за своего стола.

– Ваша честь, обвинение возражает против этого вопроса, который по самой своей природе предлагает свидетелю строить домыслы, и потому показания не заслуживают доверия.

Дэн встретил Кларка перед скамьей судьи.

– Возражение преждевременно, ваша честь. Обвинение определенно может возразить против любого вопроса, заданного на перекрестном допросе детективу Кроссуайт касательно ее воспоминаний. Но это не причина отвергать все ее показания.

Кларк возмущенно ответил:

– При всем уважении к праву вашей чести отмести это свидетельство, штат Вашингтон беспокоит апелляционная запись, которая будет содержать спекуляции и предположения.

– И штат Вашингтон свободен озвучить эти возражения здесь, чтобы не включать в апелляционную запись, – сказал Дэн.

– Я согласен, мистер О’Лири, – сказал судья Мейерс, – но все мы знаем, что это дело освещается в СМИ гораздо шире, чем я бы предпочел, и я понимаю обеспокоенность обвинения апелляционной записью.

Кларк вмешался:

– Ваша честь, обвинение просит возможности для voir dire[29], чтобы выяснить, независимо от того, какие показания она даст на этих слушаниях, можно ли полагаться на ее воспоминания спустя двадцать лет, а особенно в том, что было на ее сестре в тот конкретный день в августе 1993 года.

Заинтригованно прищурившись, Мейерс покачался в своем кресле, и Трейси не удивилась, когда он сказал:

– Я позволяю обвинению провести voir dire свидетельницы.

По своему опыту Трейси знала, что когда судья предполагал направление материалов слушаний в апелляционный суд, он грешил тем, что, оставаясь консервативным в своих правилах, ограничивал почву для апелляции. Позволив Кларку проверить память Трейси, он уничтожал для штата Вашингтон основание заявить в апелляционный суд, что якобы судья был не прав, и это, возможно, могло бы вернуть дело на повторные слушания, снова к нему.

Дэн вернулся на свое место рядом с Хаузом, который нагнулся к нему и что-то шепнул. О’Лири никак не ответил на это.

Разглаживая свой галстук с ромбовидным узором, Кларк подошел к возвышению.

– Мисс Кроссуайт, помните ли вы, что было на вас двадцать первого августа 1993 года?

– Я могу обоснованно предположить.

– Предположить? – Кларк взглянул на Мейерса.

– Я была суеверна и всегда на соревнования надевала красный шейный платок, бирюзовый галстук боло[30] и черный стетсон. А также длинную замшевую куртку.

– Понятно. А ваша сестра была суеверна?

– Сара стреляла слишком хорошо, чтобы быть суеверной.

– Так что мы не можем предположить, что на ней было в тот день, так?

– Только что она предпочитала выглядеть лучше всех.

На лицах некоторых на галерее появились улыбки.