– Нет, я не буду выпивать, – запротестовала Мари. – Мне чай, пожалуйста.

– Только хорошего, не бурду, – встрял мужчина. – И пусть Машка-повариха пироги свеженькие положит, не вчерашние разогретые. Скажи, для Луиса.

И тут на Марианну снизошло озарение… И воспоминания закружились, как стекляшки в калейдоскопе, а потом сложились в единый узор.

– Ты Луис? – ахнула она. – Тот самый, что подбрасывал меня к потолку и читал мне сказки на ночь?

И это она умолчала о том, что первым ее словом было «Уис», что означало «Луис».

Тогда Мари не знала, человек из ее детских счастливых воспоминаний, тот, в чьих руках она крохой чувствовала себя защищенной, убил ее мать, это раскрылось позже. И она так обрадовалась этой встрече, что даже кинулась к Луису обниматься.

Тот стушевался. Мари подумала, что он не понял, кто она. Но Луиса кольнула совесть. И ему пусть и на миг, но стало стыдно.

– Я Марианна, помнишь меня? – начала теребить его девушка.

– Так вот почему мне твои глаза показались знакомыми, – расплылся Луис в беззубой улыбке он.

– Как и мне твои.

– Не думал, что меня запомнишь, ты же совсем крохой была… Причем не самой смышленой. – Он потрепал ее по голове, как когда-то. – А сейчас и умница и красавица. – Луис окинул взглядом ее одежду. – И, судя по всему, живешь в достатке. Замуж вышла удачно?

– Нет, меня содержат приемные родители.

– Они богачи?

– Не бедствуют, – уклончиво ответила Мари. – Ты знал, что моя мать умерла?

Луис покачал головой, неотрывно глядя на Марианну своими влажными глазами. Он уже полностью владел собой.

– Мы разругались с ней, – начал врать он. – Из-за тебя, между прочим. Я считал, что она дурно обращается с ребенком. Предлагал остепениться. Готов был жениться, чтобы у малышки, которую я полюбил, была настоящая семья. Но твоя мать послала меня к чертям и завела себе какого-то хмыря…

– Она умерла от удара. Ввязалась в какую-то пьяную драку. Было расследование. Только я подробностей никаких не знаю. Вроде закрыли дело. Тебя допрашивали?

– Я после ссоры сразу уехал в другой город. Даже не знал, что ее уже в живых нет.

– Может, ее убил тот мужик? Хмырь, о котором ты говорил…

– Теперь не узнаешь, – тяжко вздохнул Луис. – Мне жаль ее. И тебя… Если б я знал… Я бы удочерил тебя. Ты была мне как родная… – В глазах слезы. Такие искренние! – Как я счастлив встретить тебя. Это просто подарок небес.

Марианна расчувствовалась. Лукас, единственное воспоминание из далекого детства. Но как оказалось, всколыхнули и другие воспоминания. Когда стекляшки калейдоскопа сошлись в рисунке, вспыхнули другие эпизоды из того периода. Страх одиночества, голод… Жажда… Тоска. Слабость… Сонливость… Полные подгузники мочи и дерьма. От них чешется промежность и щиплет нос… А заяц, игрушка, которая лежит рядом, без глаза… И это пугает не меньше, чем страх одиночества и голода…

Просто поразительно, сколько эмоций испытывает кроха, а потом забывает об этом. Но Марианна вспомнила! Даже мамино лицо. И грудь ее, к которой так тянулась она губешками, но ее отстраняли и совали в рот пустышку…

– Давай выпьем, Марианка, – предложил Луис, перед которым возник поднос с бутылкой коньяка, стопкой и тарелкой дымящихся пирожков. А про чай для Мари как будто забыли.

– А давай, – решилась Мари. Хотя вообще не употребляла спиртного. Дома по праздникам поднимала символический фужер шампанского, в студенческих попойках участия не принимала, а на дискотеках, куда ходила крайне редко, цедила безалкогольные коктейли.

– Милая, еще стопочку, – попросил Луис у официантки. Он как-то очень умело с женщинами разговаривал. Ласково, но без заискивания или пошлых заигрываний. – И чайку, пожалуйста…