Нет дьявола во мне - Ольга Володарская (2016)

Чак положил голову на кровать, повел ушами. Жду, типа. Я просто образец смирения.

Марко погладил его, затем чмокнул в мокрый нос. Чак чихнул. Он не любил этих телячьих нежностей. Между настоящими мужчинами их быть не должно!

Рассмеявшись, Марко встал. Спал он голым. Не всегда, порою не только в одежде, даже в ботинках отрубался, но любил именно так.

В комнате стоял старый шкаф с зеркалом. Огромный, даже выше Марка. Когда его дед появился на свет, шкаф уже находился в доме. И дед рассказывал, как мальчишкой, прятался в нем. А с ним его друзья. Шкаф мог вместить девять человек. Марко перепроверил. И убедился в том, что дед не преувеличивал. А скорее наоборот. Если забраться друг другу на руки, а еще лучше на плечи, то в шкаф и пятнадцать пацанов уберется.

Марко открыл дверцу, взял с полки трусы, натянул. Посмотрелся в зеркало (не на голого же себя таращиться). Поправился. Животик стал заметен. А не так давно кубики пресса просматривались. Но тогда он занимался. Теперь нет. И ест много. От души, в удовольствие. Хорошо, что такие, как он, узкокостные гиганты, редко поправляются. Разве что в талии заплывают. Да лицом округляются. Но и накачаться им сложно. Марко в детстве был хилым. Походил на макаронину. С флягами, полными воды, бегал по огороду и приседал, чтобы мышцу нарастить. Если бы не это, возможно, так и остался бы узкоплечим и тонконогим. Но он грезил о работе в полиции, а страж порядка должен быть крепким, сильным, внушительным.

Чак подбежал к хозяину и уселся рядом. Сначала на него посмотрел, потом на себя в зеркале. Одно ухо у пса было повреждено, поэтому чуть торчало, а не свисало плавно как второе. Это, похоже, псу не понравилось, и он навострил уши. Когда восторжествовала симметрия, Чак привстал и шлепнул хвостом Марко по голени. Смотри вроде, какой я красавец. Тебе под стать.

Марко засмеялся. Что бы он делал без своего пса? Как просыпался бы после таких ночей, как сегодняшняя? Когда кошмары засасывают, как в трясину, из которой не выбраться, а голова готова разлететься на куски, как дом, построенный Марко…

Дом, который взорвали те, кто хотел избавиться от принципиального полицейского, не желающего заминать громкое дело о коррупции…

Дом, под обломками которого погибли его жена и дочка.

А он, Марко, получил всего лишь контузию…

Боль в виске вновь запульсировала и отдалась в лоб. Пришлось вернуться к тумбочке и проглотить еще одну таблетку. Врачи, наблюдавшие его после взрыва, обещали полное исцеление максимум через полгода, главное, меньше нервничать. Начальство готово было через этот срок вернуть Марко на прежнее место службы да еще с повышением звания и на период восстановления предлагало кабинетную работу в управлении. Страховая компания выплатила крупную сумму на постройку нового дома. Но Марко пожертвовал деньги в фонд помощи сиротам. И от кабинетной работы отказался. Впрочем, как и от возвращения на прежнее место. И в столице не остался, уехал в деревню.

Но и здесь не переставал… нервничать?

Нет, не так. Умирать изо дня в день от горя… Разлетаться на тысячи осколков. Терзаться…

Погибнуть должен был он, а не его невинные девочки. Но уж коль те звери, которые заложили бомбу в дом, в котором обитали кроме врага-полицая молодая женщина и ребенок, вздумали порешить всю семью… То Марко следовало погибнуть вместе с женой и дочерью. Но он вышел во двор за минуту до взрыва. Чак, сидящий в будке, поднял вой, почувствовал что-то, Марко поспешил узнать, что с псом такое…

И тут бабах!

Потом всполохи, озарившие черное небо. Грохот, треск, звон вылетевшего из рам и рухнувшего на вздыбленную брусчатку стекла… И среди этой какофонии то ли писк, то ли жужжание… Это несся к голове Марко кирпич. У него была отменная реакция, и он успел пригнуться…