Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

Шофер, подслушивавший у стены, расслабился и потер замерзшее ухо.

И тут дунул ветер, и дверь за спиной Багрова гулко хлопнула.

«Продал?!» — яростно взорвалось в его мозгу, он вскинул пистолет и выстрелил в упор.

Распахнул дверь, готовый к сражению. За дверью было пусто.

Багров обернулся к Томину, который еще стоял, покачиваясь, пытаясь зажать рукой бьющую из раны кровь.

— Майор… — леденея, позвал Багров. — Майор!..

— Дурак, — сквозь зубы произнес Томин и стал оседать на пол, уже не слыша голосов подбегавших людей.

24

Молча и недвижно сидела Майя Петровна в дежурке. Рядом притулилась Катя. Наплакалась и уснула.

В милицию она ворвалась, причитая:

— Мамочка, прости! Мамочка, прости!

Ни слова не проронила Майя Петровна, слушая захлебывающуюся исповедь дочери. Только смотрела с глубоким отчужденным изумлением. Были вещи, которых она не прощала…

Далеко за полночь возле горотдела затормозила машина. Майя Петровна встала, выпрямилась. Первым вошел осунувшийся участковый.

— Иван Егорыч… — вопросительно потянулась к нему Багрова.

— Ведут, — угрюмо буркнул тот и направился к дежурному. — Ведут ее ненаглядного.

— Да она не в курсе, — вполголоса пояснил дежурный.

— И зря! Докатился ваш Багров, — обернулся Иван Егорыч, — на человека руку поднял.

Майя Петровна совсем побелела.

— Загорский?..

— Загорский жив-здоров. А вот майор…

— Погиб?!

— На грани, — отрезал Иван Егорыч и тяжело сел подле дежурного.

— О нем Москва справлялась, — вспомнил тот.

— Надо сообщить. Родных вызвать…

Катя со сна ошалело уставилась на отца, переступившего порог дежурки. Движения его были заторможены, вялы, лицо безучастно. Вот шатнуло, и Гусев подпер его плечом. Но даже Катя поняла, что шатало не спьяну. Сказывалось телесное и душевное изнеможение.

Багров медленно поворачивал голову, осматриваясь. На Кате задержался, но довольно равнодушно. Наконец увидел жену. К щекам, ко лбу прилила кровь, жилы на висках вздулись неестественно, в мизинец толщиной. Он разлепил спекшиеся губы:

— Майя, прости…

Это было все, что у него сейчас было. Два слова. Единственная просьба к судьбе.

Дежурка забыла дышать, переживая драматичность момента.

Майя Петровна без звука подняла ладонь, обращенную к мужу, и широко повела ею в воздухе, будто ограждаясь невидимой стеной.

Отреклась.

Хуже любого приговора, потому что пожизненно.

Накинула пальто, платок и вышла, как из пустой комнаты.

Катя нагнала ее возле милицейской «Волги». Майя Петровна о чем-то расспрашивала шофера.

— Мамочка! — вцепилась в нее Катя. — Прости его! Это я виновата! Он такой несчастный!.. Как мертвый!..

Майя Петровна легонько оттолкнула дочь и второй раз за вечер посмотрела на нее в крайнем изумлении. Но теперь в глазах появились проталинки.

— Вернись и накорми его, — приказала она. — В сумке все есть.

— А ты?!

— Я в больницу. Не жди.

25

Пал Палычу не спалось. Тоскливая штука — бессонница. Не так давно и улегся, а уже мочи нет. С боку на бок, с боку на бок…

Телефонный звонок выдернул его из постели и в три прыжка донес до прихожей.

— Прошу прощения, что разбудил, — сказала трубка голосом дежурного по городу. — Но тут из Еловска поступили новости, и я подумал…

— Не тяните, Григорий Иваныч!

Тот зачитал телефонограмму, добавил что-то сочувственное.

Знаменский деревянно поблагодарил. И остался стоять в прихожей, слепо уставясь на свои босые ноги, без определенных мыслей и чувств, зная только, что в его жизни стряслась огромная беда.

― Дело № 9 ―

СВИДЕТЕЛЬ