Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

Возвратясь с фабрики, друзья застали Томина расслабленным и настроенным блаженствовать. Он раскинулся в единственном на всю гостиницу кресле, принесенном из холла. В люксе, куда столичный сыщик вселился, очаровав гостиничных женщин, уборщица пылесосила извлеченный из парадных резервов ковер. Администрация кончала протирать окна. Буфетчица укутывала полотенцами кастрюлю с отварной картошкой.

— Ребята! — обрадовался он, словно век назад расстались. — Я срочно прибыл ужинать с вами и пить чай!

Дежурная принесла и расстелила на столике скатерть.

Вся щепетильность Кибрит и Знаменского кошке под хвост.

— А вот туточки — домашние гостинцы! — Томин вжикнул «молнией» и начал извлекать из сумки разную снедь, закупленную и заготовленную матерью, считавшей, по-видимому, что всем троим угрожает жестокий голод.

Гостиничные женщины сразу деликатно удалились, пожелав:

— Приятного аппетита!

— Приятного вечера!

— Приятного свиданьица!

Томин полез в холодильник и извлек бутылку вина чем окончательно сразил друзей. Не бутылкой, а тем, что холодильник работал!

Это уж был форменный разврат.

«Но Шурик-то, Шурик! — изумлялась Кибрит. — Кто бы заподозрил его в страсти к комфорту? Ради дела он случалось, ночевал буквально под забором, сутками сидел в засаде не жравши, шлялся по вонючим притонам, мерз, мок, непритязательный, как бездомная собака, трудился каторжно. Поесть, правда, любил — в свободное от работы время, но ел все подряд и где придется. Если в Шурике укрепятся сибаритские настроения, я тут нахлопочусь с его прокормом…»

Деловой разговор возник за чаем.

— В здешней музыке, Саша, наметилось соло для инспектора МУРа, — несколько витиевато выразился Пал Палыч, подлаживаясь под состояние Томина. — Неведомо куда делся один человек, очень мне нужный. С четверга о нем ни слуху ни духу.

— А чем он тебе нужный? — зевнул Томин.

— Видишь ли, в тот же четверг он выступил на профактиве с таким примерно текстом: «Товарищи, пора кончать с хищениями на нашей фабрике. Лично я не намерен больше молчать о преступной деятельности таких казнокрадов, как Горобец и другие».

— Зинуля, еще чашечку, радость моя. То бишь я должен найти доброго дядю, который объяснил бы тебе механику тутошнего воровства?

— Предел мечтаний. Кроме того, Саша, мне почему-то не нравится, что этот человек исчез.

— Ладно, проникся важностью вопроса. Кто такой Горобец?

— Завскладом готовой продукции. В рабочую версию вписывается как организатор вывоза «левака».

— А пропал-то кто?

— Начальник сушильного цеха. Работницы его хвалят, дирекция уважает — по ее словам. Больше ничего особенного. Я предупредил жену, что придем поговорить.

— Сегодня?!.. Садист.

* * *

Миловидова, впустив их в дом, потерянно топталась, пытаясь наскоро прибраться, заговаривала то об одном, то о другом, то и дело смахивая слезы.

— Извините, что беспорядок, все из рук валится… Хуже всего чувство неизвестности. День и ночь жду: вот сейчас звонок — и войдет Сережа… или что-нибудь сообщат о нем… Скажите, я могу еще на что-то надеяться?

— Конечно. Пока остается неизвестность, остается и надежда, — мягко заверил Пал Палыч.

— Буду надеяться на вас. Наша милиция… у меня даже заявление не приняли… Да еще намекнули, будто он загулял на стороне! Я понимаю, бывает, даже Нефертити муж бросил… Но меня Сережа не бросит!

Томин с любопытством оглядывал внутренность одного из тех жилищ, которые сперва обозвал домишками, а после переименовал в особнячки. Уютно, немного обветшало, но еще постоит. Планировка свидетельствует о безбедном и мирном укладе, когда кухня с отдельным «черным» выходом и просторна — хоть пляши, когда свой погреб, кладовки. На улицу всего три окошка — горница, зато в глубину, в укромность своего двора глядят жилые комнаты — судя по дверям, не меньше пяти. А во дворе банька, сарайчик. Потемну уже шли, но глаза у Томина кошачьи.