Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

— Да ведь как шла-то, как шла! Невозможно смотреть!

Нехитрый этот аргумент произвел, однако, должное впечатление. Горобца отпустили, а Томин со Знаменским сели и подумали.

* * *

Первый пункт намеченного ими плана Томин осуществил, когда привел в горотдел Миловидову.

— Александр Николаич, голубчик, что мне хочет сказать Пал Палыч? — выпытывала она. — Так сердце колотится…

— Не знаю, Алена Дмитриевна, Пал Палыч — человек-загадка, — отделывался Томин. — Простите, ваш муж не был ревнив?

— Я не давала повода.

— Похвально. А киномеханик уволился? Или в отпуск уехал?

— Заболел у него кто-то. Почему вы спрашиваете?

— Тайна следствия, — значительно изрек Томин. А спрашивал просто так почти — чтобы избавиться от ее вопросов.

Вошел Знаменский, нейтрально поздоровался.

— Передаю вас в надежные руки, — бодро сказал Томин. — Паша, я отбыл на разведку.

Разведка стояла вторым пунктом, и целью ее было посещение Лесных полян. Через несколько минут милицейский «козлик» резво катил по подсохшей и уже пылившей дороге через мост, мимо «как за границей» — на шоссе.

Тем временем Пал Палыч разговаривал с Миловидовой, и не просто разговаривал — на столе был раскрыт протокол допроса.

— Сослуживцы вашего мужа утверждают, что на профактиве он был в белой нейлоновой рубашке, — деловито и сухо сообщил Знаменский.

Меж бровей женщины прорезалась морщинка. Припоминает или придумывает, как ответить?.. Морщинка расправилась.

— Правильно. Белую я бросила в грязное, когда Сережа пришел с работы. И дала ему голубенькую.

— Пометим… Дальше. Вы хорошо помните, чем занимались в тот последний день и вечер?

Непривычный тон следователя сбивал Миловидову с толку, заставлял нервничать.

— Мм… Я что-нибудь напутала?

— Вот послушайте… — Он нашел соответствующее место в прежних показаниях: «После этого муж ушел. Я думала, что он вернется, как сказал, через час-полтора, и все время ждала его к ужину». С ваших слов записано верно?

— Д-да.

— Следовательно, в тот вечер вы не пробовали его, например, искать?

— Пал Палыч, я-то всю ночь не ложилась, но люди же спят. К кому пойдешь?..

— Хорошо. Записываю: «После ухода мужа не отлучалась из дому до утра».

Но он еще не писал, еще ждал, оставляя ей возможность опровергнуть ложь. И Миловидова этой возможностью воспользовалась:

— Н-нет, раз вы спрашиваете, значит, что-то не так. Я могла куда-то выходить… Могла забыть за всеми переживаниями.

— Ясно, — сказал Пал Палыч. — Как вы объясняете, что Миловидов спокойно пошел к Горобцу, хотя после профактива тот бросался на него с кулаками?

Уже «Миловидов», а не «ваш муж»! В чем дело?! Перемена в следователе все больше тревожила женщину, хотя за ответом в карман она не лезла, правдоподобные ответы запасены были, кажется, на любой случай.

— Вероятно, он думал уговорить Горобца честно признаться. Сережа был такой идеалист!

Знаменский с каменным лицом занес ее слова в протокол. Она беспокойно следила за авторучкой, быстро и разборчиво выписывавшей строку: «…так как, по мнению жены, был идеалистом».

В равнодушии следователя Миловидова чувствовала неведомую опасность, нечто надвигающееся. Нельзя дольше делать вид, будто не замечаешь, что тебя допрашивают, и с подозрением.

— Пал Палыч, вам нездоровится? Или что-то случилось?

Да, случилось, мог бы ответить Знаменский. Обидно и неприятно убеждаться в ошибке. Не столько даже обидно, что как несмышленыша обвели вокруг пальца, обидно, что верил и сострадал женщине, которая того недостойна, конечно, степень вины пока не ясна, но образ чистой, безмерно горюющей вдовы — насквозь фальшив.

— Да нет, ничего, — отозвался Пал Палыч с горчинкой.

— Но Томин определенно дал мне понять, что есть новости, — схитрила Миловидова.

— Вы говорите неправду.