Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

— Торопиться тоже вредно! — Щепкин прислушивается к произнесенной фразе: не позволил ли себе рассердиться на нетерпеливого инспектора? — Торопиться вредно, но и спорить вредно, — рассуждает он. — Беда… Так вот, Пал Палыч, очень скромно: я хочу вернуться сегодня домой, а в дальнейшем умереть у себя в постели под присмотром любимого доктора. В камере душно, жестко и посторонние люди… За меня: чистосердечное признание, собачка, почтенный возраст, два инфаркта и куча прочих тяжких недугов.

— Приплюсуйте сюда щедрость! — решительно говорит Томин.

— То есть?

— Добровольно отдайте незаконно нажитое!

— Почему он такой мелочный? — спрашивает Щепкин у Пал Палыча.

— Боюсь, он прав.

— Отдать ни за что ни про что? Помилуйте, это грабеж! Нет-нет! Впрочем… На кой бес? На кой бес… А, будь по-вашему, пропади оно пропадом! — Старику трудно остаться равнодушным, и он снова устремляет взгляд в окно. — Здоровье всего дороже…

Знаменский прерывает паузу.

— Где можно получить документы о состоянии вашего здоровья?

Щепкин достает справки — они предусмотрительно приготовлены и сложены в небольшой изящной папочке.

— Вверху телефоны для проверки, — поясняет он.

Томин заглядывает через плечо Пал Палыча в папку. Брови его ползут на лоб.

— Богатейший ассортимент! И все без липы?

— Увы. Честно приобрел на стезях порока и излишеств… Я пожил со смаком, инспектор! — добавляет он, зачеркивая горечь последних слов. — Все имел, всего отведал!

— Доложу прокурору, — говорит Знаменский, кончив проглядывать медицинскую коллекцию Щепкина.

— И объясните: чтобы дать показания, мне нужно дожить до суда. Это и в его интересах.

Пал Палыч убирает в сейф чеканку и папку со справками. Кладет перед собой бланк протокола допроса и берется за авторучку.

— Стол накрыт, признаваться подано! — возглашает Томин.

* * *

После допроса Знаменский и Щепкин едут в машине по Киевскому шоссе. Они на заднем сиденье, рядом с шофером — сотрудник УБХСС Орлов.

— Вредна мне эта поездка, — вздыхает Щепкин. — Никитин человек невыдержанный, могу нарваться на оскорбления. А денежки пока у меня. Нужные сведения у меня. Вы, Пал Палыч, должны меня беречь как зеницу ока. Пушинки сдувать!

— Да-да, — усмехается Знаменский. — «На кой бес…»

Машина проезжает мимо загородного ресторана. Памятно Щепкину это нарядное стилизованное здание. Здесь он совращал Артамонова, когда понадобился ему верный человек для шарашки…

…Они сидели тогда вдвоем за столиком — Артамонов лицом к залу, где кроме русской речи слышался и говор интуристов, а в дальнем конце играл оркестр.

Отвлекаясь от разговора со Щепкиным, он осматривал пары, направлявшиеся танцевать, убранство и освещение зала — все ему было тут в диковинку, вплоть до сервировки и заказанных блюд. Хозяином за ужином был, естественно, Щепкин.

Он только что кончил что-то рассказывать, и с лица Артамонова еще не сошло изумленное выражение.

— Алексей Прокопыч, я не пойму, это, ну… нелегально, что ли?

— Помилуй, Толя, как можно! Все официально оформлено, средства перечисляются через банк. Гениальная комбинация! Деньги из ничего!

— Да-а… сила… — в голосе Артамонова некоторая неловкость, но вместе с тем и восхищение чужой ловкостью.

— Сила, сила, — оживленно подтвердил Щепкин. — Я, как видишь, и на пенсии не скучаю. Твое здоровье!

Они пили легкое столовое вино и закусывали — Щепкин слегка, Артамонов со здоровым молодым аппетитом.

Официантка принесла горячую закуску.

— Это что?

— Грибочки в сметане, Толя.

— Надо же, игрушечные кастрюлечки!.. — умилился Артамонов.

— Ну давай рассказывай, как живешь.

— Нормально… У меня все хорошо, Алексей Прокопыч.

— Рад слышать. Вкусно?

— Ага.

— Ну, а как время проводишь?