Страшный человек - Сергей Протасов (2018)

Расчувствовавшийся Токарев решил съездить в морг, лично осмотреть тело, но по пути передумал. «Патологоанатома наверняка уже в больнице нет, придется искать дежурного, потом ключи, потом рыться в картотеке и искать тело. Ладно, все равно надо дать команду перевезти тело в судебно-медицинский морг, там и посмотрим. Отложим удовольствие на другое время».

6

Короткая неделя незаметно заканчивалась. В пятницу Николай Иванович и Зайцев плотно сидели в кабинете, готовя закрывающие документы. Материалы следовало передавать прокурору, а потом в суд. Над бумагами работали все, имеющие отношение к этому делу. Писанина накрыла отдел волной, погребла под собой все положительные эмоции, связанные с раскрытием, с ожиданиями премий и наград.

Еще с утра коллеги договорились после работы заглянуть в кафе «Марсель» к знакомому ассирийцу, отдохнуть и отметить окончание рабочей недели. Как бы там ни было, но следствие закончено, теперь пусть другие работают, разыскивают Семигина, объявленного во всероссийский розыск. Звонки из Москвы прекратились, начальство довольно, сроки выполнены. А остальное? Потом, по ходу дела и остальное подгребется.

Версия о самоубийстве Волкова получила неожиданное и убедительное подтверждение. Пришла экспертиза содержимого ЖКТ, прозекторы называют это «вкусняшки». Из заключения следует, что помимо водки Волков принимал амфитамин, аналогичный по составу тому, который еще недавно распространялся на дискотеках и в общежитиях города, идентичный по составу средству, найденному в организме чернокожего Сагессе, влюбленного студента из Конго. При соединении с большим количеством алкоголя препарат вызывает сильнейшие галлюцинации, так что Волков под их воздействием вполне мог и сам на себя руки наложить. Другой вопрос, откуда он в застенках достал зелье? По данному вопросу можно начать расследование, а можно и не начинать. Более интересный вопрос — как после месячного полного отсутствия наркотика в городе он снова появился? Причем не только в организме профессора, но и на улицах. Зафиксирован случай продажи таблеток из новой партии. Где-то снова открылось производство.

— Василий, — окликнул Токарев товарища, который с радостью воспользовался возможностью перестать печатать. — Посмотри. Записка Волкова написана шариковой ручкой, а в описи предметов из его камеры числится только карандаш. В то же время почерк определенно его. По крайней мере очень похож. Как такое может быть?

— Могли ручку свистнуть и в опись не включить — раз, — задрал глаза к потолку Зайцев. — Могла ручка закатиться куда-нибудь или в унитаз упасть — два. Вряд ли сейчас установишь истину, надо было сразу — три.

— Поручим Федорову. Он дотошный, пусть пороет.

— Не возражаю.

— Другой момент, — медленно и задумчиво продолжал Николай Иванович. — Препарат из желудка и крови Волкова является психотропным средством амфитаминного ряда, изготавливаемого из прекурсора с непроизносимым названием. Понимаешь?

— Не очень, — снова поднял голову Зайцев. — Я чего выговорить не могу — никогда не понимаю.

— Не понимаешь, как я и думал. Производство точно такого же препарата мы совместно с ФСКН некоторое время назад ликвидировали. Полностью! И вот снова. Вопрос, откуда Волков мог его получить?

— Ему могли передать.

— Допустим. Если передали, то понять, кто, как и когда, мы не сможем. Этот СИЗО — клоака, не разберешься.

— За ним водился грех неумеренного употребления алкоголя. Любил покойник выпить много. Он мог пронести с собой эту дурь.

— Правильно. Но как? Его же досматривали при приемке и потом на этапе.

— Одну-две маленькие таблетки пронести не трудно, когда одежда не изымается и не заменяется формой, — объяснил Василий — Их можно спрятать в шов. Был случай, когда средство растворяли, пропитывали им части костюма, потом выводили в камере. И пожалуйста — наркота, а надзиратели не в курсе дела.