Человек без сердца - Татьяна Коган (2015)

— Сделал ремонт? Недурно.

— Ремонт уже не новый. Просто ты давно не приезжал.

— Что верно, то верно, — согласился отец, следя за тем, чтобы голос не звучал чрезмерно напряженно. Известие о несчастье, постигшем сына, повергло его в недоумение. У них в семье не водилось секретов, с раннего детства Иван воспитывался в либеральной обстановке. Родители принимали его право на самостоятельные решения, однако сын не чурался обсуждать проблемы и просить советы. Сергей Иванович не сомневался в здравомыслии своего сына и знал: если возникнет сложная ситуация, тот обратится за помощью. Тем более неожиданным стало молчание Ивана о потере зрения.

Максим позвонил два дня назад и вкратце обрисовал положение. Сергей Иванович вылетел из Мюнхена на следующий день, предварительно побывав в лучшей офтальмологической клинике и договорившись с врачами о консультации. Кроме того, пришлось сделать несколько важных звонков в Москву бывшим коллегам.

Последние тридцать лет жизнь Сергея Ивановича и его семьи протекала между Россией, Германией и Австрией. Кравцов-старший служил военным атташе при российском консульстве, поэтому ребенок жил на три страны. В начале девяностых на несколько лет семья вернулась в Москву — родители хотели, чтобы последние классы школы сын отучился на родине. Когда Иван поступил в медицинский институт, отец и мать уехали в Германию, предоставив сыну полную самостоятельность. С тех пор пару раз в год Иван наведывался к родителям, проводя у них летние каникулы, а затем и отпуск, всегда имея в наличии действующую долгосрочную шенгенскую визу. В Москву мать и отец приезжали редко — говорили, что отвыкли от дикой российской действительности.

После выхода на пенсию Сергей Иванович занялся бизнесом и весьма преуспел: помогла дипломатическая закалка. Не единожды звал сына переехать в Германию, впрочем, не особенно настаивая. Он одобрял выбранную Иваном специальность и уважал его профессиональные навыки. Если сыну нравилось делать карьеру в России, значит, так ему лучше. За будущее Ивана он не переживал. Покуда не услышал чудовищное известие. И от кого? От чужого фактически человека.

Максим встретил Кравцова-старшего ранним утром в аэропорту Домодедово и первым делом повез в клинику, где тот переговорил с заместителем главврача. Пожилой суетливый мужчина немного нервничал (не каждый день получаешь запрос из департамента здравоохранения Москвы), но отвечал на вопросы кратко и по существу, предоставив исчерпывающую информацию о лечении Кравцова-младшего. Получив копии медицинской карты и результатов обследований, Сергей Иванович покинул клинику. Затем подробно расспросил Максима о произошедшем, поинтересовался душевным состоянием сына и, поблагодарив его друга за содействие, отправился к Ивану. И хотя Сергей Иванович морально подготовился к встрече, все равно разволновался, поймав невидящий взгляд своего ребенка. Отцу понадобилось несколько долгих секунд, чтобы вернуть хладнокровие. Излишние эмоции только вредят. В критические моменты нужны спокойствие и трезвый ум.

— Кто тебе наябедничал? Максим? — спросил Джек, садясь на диван. — Как он тебя нашел?

— Сказал, что переписал контакты из твоего телефона, пока ты валялся в больнице.

— Я так и понял, — усмехнулся Джек. Он не только не злился на товарища, а пожалуй, был ему признателен. Не то чтобы Иван Кравцов стеснялся обратиться за помощью к родителям. Просто не считал это необходимым. Он ведь не серого вещества лишился, а зрения. А значит, и сам бы справился. По крайней мере, ему хотелось так считать. Однако сейчас, в присутствии отца, Джек отдавал себе отчет в том, какое облегчение испытывает… Он внушал себе, что должен быть стойким, изображал сильную личность, но при этом нуждался в поддержке. Нуждался отчаянно. Впервые за последние недели Джек почувствовал, что напряжение покидает его.

— Где у тебя шкаф? В спальне? Я соберу твои вещи. Вечером мы вылетаем в Мюнхен. Тебя уже ждут в клинике Карла Теодора.