Чужая страна - Чарльз Камминг (2015)

Поначалу возвращение в Тунис тридцать лет спустя вызвало у Амелии грусть и чувство дискомфорта, но дни шли, они посетили множество мест, хранивших для нее особые воспоминания, и постепенно путешествие начало приносить ей неожиданное удовольствие. Внешне все осталось таким же. Амелия помнила проворных стрижей на фоне вечернего неба, сухой раскаленный воздух, резкую отрывистую речь местных. Она не забыла и сад в Ла-Марсе, долгие ночи в объятиях своего любовника. Как презирала она его жену, как жадно хотела обладать им. Жестокость молодости. Амелия отвела Франсуа в Le Golf, ресторан, куда Жан-Марк никогда не осмеливался заходить из страха, что их увидит кто-нибудь из знакомых или коллег. Именно в Тунисе, еще до беременности, Амелия и начала изучать арабский. Она шла на урок по улицам Медины, в платке и юбке, а тунисские мальчишки пялились на нее и цокали языками, когда она проходила мимо. Как и все молодые люди в этом возрасте, она была убеждена, что уж она-то, Амелия Уэлдон, отличается от всех других, она не такая, как эти студенты и туристы с рюкзаками за плечами, маменькины сынки, путешествующие на папочкины деньги. Теперь, через тридцать лет, Амелия чувствовала глубокую ностальгию по тому времени, не в последнюю очередь из-за того, что она больше не являлась самой привлекательной девушкой в городе. Во втором десятилетии двадцать первого века Амелия Левен была всего лишь еще одной английской туристкой средних лет, самой подходящей мишенью для владельцев уличных лавок, торгующих коврами и поддельными футболками известных фирм. Ей казалось, что абсолютно те же самые мужчины, что и в 1978-м, сидят в кафе и держат в руках те же самые стаканчики с чаем; те же женщины, мелькавшие в распахнутых на улицу дверях, чистили те же овощи. Свадебные корзинки, розовые и белые, горы специй и чая – все это лежало, нераспроданное, на рынке. Все осталось как прежде. И все же многое изменилось. Молодые девушки были одеты в джинсы «Дольче и Габбана» и пользовались косметикой. Их бой френды не расставались с мобильными телефонами. На стенах кафе висели постеры с игроками «Челси». Мальчишки, сломя голову носившиеся по улицам в пыли и выхлопных газах в 1978-м, теперь сидели за рулем такси, которое везло Амелию в музей, или поправляли салфетку Франсуа, когда они сидели за столом в ресторане Dar el-Jeld.

– Я была здесь счастлива, – призналась Амелия в минуту сентиментальности и тут же пожалела об этом. Как она могла быть счастлива, зная, что вот-вот отдаст своего ребенка чужим людям? – До того, что произошло, – добавила она, запнувшись. – Мне нравилось ощущение свободы. Нравилось чувствовать себя вдали от Англии.

– И тем не менее теперь ты работаешь на Англию, – заметил Франсуа.

– Интересная формулировка. – Амелия подняла бокал и полюбовалась игрой света на гранях хрусталя. – Но да, полагаю, что это так.

Глава 28

Раздался тихий, осторожный стук в дверь. Том снял цепочку и пригласил Сэми войти. Странная полуночная встреча двоих мужчин. Он открыл балкон, чтобы впустить в комнату свежий морской ветер. На полу возле кровати стояла бутылка Macallan, приобретенная в дьюти-фри в Ницце; Том принес из ванной два стакана и налил в каждый на три пальца виски. Потом он извинился за «атмосферу секретности» – эту фразу Том перевел на арабский с некоторым трудом.

– Нет проблем, – кивнул Сэми. – Я понимаю. После долгого вечера за рулем он как будто сгорбился и двигался с некоторым трудом, но Том заметил, что его глаза блестят от волнения. Сэми прошел вперед и устроился на низком диванчике.

– Ну так что, они хорошо провели время? – спросил Том. Такой неопределенный вопрос должен был развязать Сэми язык.

– Да. Невероятная история. – Сэми подался вперед – настолько он горел желанием поделиться новостями. Сидя он казался еще более квадратным. – Вы про них знаете?