— Вы обыскали этого молодого человека, Гарднер? Нож у него нашли?

— Обыскал. Ножа не нашел, но он мог его выбросить.

— Что-нибудь вы еще на нем нашли?

— Несколько монет, больше ничего. — Лиллехорн нахмурился: — А я должен был что-нибудь найти?

Очевидно, Мак-Кеггерс ощутил, как что-то поднимается из желудка, потому что резко отвернулся к ведру.

— Перчатки, чтобы удержать скользкую рукоять ножа, — ответил Мак-Кеггерс, когда смог заговорить. — Ножны. Что-нибудь ценное, принадлежавшее жертве. Или мотив. Этот молодой человек не убивал мистера Деверика. Равно как не убивал он и доктора Годвина.

— Доктора Годвина? При чем здесь…

— Не нужно ложных отрицаний. Это тот же убийца, что убил доктора Годвина.

Повисло долгое молчание. Лиллехорн смотрел, как движутся руки Зеда — тряпку в ведро, отжать, стереть кровь, снова в ведро. Лицо Деверика было уже почти очищено.

Когда Лиллехорн заговорил, голос его звучал как пустой:

— Так. Все по домам.

Первым по лестнице вышел Диппен Нэк, за ним Кови. Когда Мэтью двинулся вслед за мистером Садбери, Ефремом и мистер Оуэлсом, Лиллехорн добавил:

— Кроме тебя, клерк.

Мэтью остановился. Он и сам знал, что так легко ему отсюда не выйти.

— Здравствуйте! Здравствуйте! Можно мне спуститься?

Этот голос ни с чем нельзя было спутать — Лиллехорн вздрогнул. Наверху лестницы стоял Мармадьюк Григсби — с закатанными рукавами рубашки, готовый к работе.

— Григсби, вы здесь не нужны. Ступайте домой.

— Простите, сэр, но там наверху жуткое количество народу перед дверью. Я счел своим долгом провести миссис Деверик и Роберта через эту толпу. Свести их вниз?

— Только мальчика. То есть вы его пошлите вниз, а миссис Деверик подержите…

— Главный констебль хочет видеть сперва вашего сына, мадам, с вашего разрешения, — сказал Григсби куда-то за дверь.

В дверях появился Роберт — потрясенный и бледный, глаза опухли со сна, темно-каштановые кудри в беспорядке — и медленно, охваченный ужасом, пошел вниз по ступеням. Григсби держался за него, как бульдог.

— Закройте дверь! — приказал Лиллехорн. — Нет, с той стороны!

— Да, сэр.

Щелкнул закрывшийся замок, но Григсби остался в холодной и с решительным лицом направился вниз.

Зед уже очищал рану на горле. Мак-Кеггерс, которого еще время от времени трясло, отчасти взял себя в руки и черным мелком на бумаге рисовал точные контуры тела, лежащего на столе.

Роберт Деверик, одетый в темно-синий плащ с золотыми пуговицами, сошел с лестницы. Он перевел взгляд с Лиллехорна на стол, снова посмотрел на главного констебля. Губы его шевельнулись, но без единого звука.

— Вашего отца убили на Смит-стрит, — сообщил Лиллехорн, не повышая голоса, но с некоторой силой. — Это случилось… — он щелкнул часами, очевидно, с той же мыслью, что и Мэтью, — вероятнее всего, между десятью и десятью тридцатью вчера вечером. Вы можете мне сказать, где он был вечером?

— Отец… — У Роберта задрожал голос, глаза заблестели, но не видно было, появились ли в них слезы. — Отец… кто мог его убить?

— Пожалуйста, ответьте, где он был?

Но юноша продолжал смотреть на труп, быть может, загипнотизированный видом насилия, сотворенного над человеком. А Мэтью подумал, как много может измениться за какие-то двенадцать часов. Вчера на собрании Пенн Деверик был громок, самоуверен и самодоволен — был такой, как всегда, насколько знал Мэтью, — а сейчас он лежит и ничего не чувствует, словно глина под ногами.

Мэтью видел, что Роберт пытается взять себя в руки. Жилы у него на шее задергались, желваки на скулах надулись, глаза сузились. Мэтью знал, что в Лондоне у него остались старший брат и две сестры. Деверик там был очень хорошим оптовиком, и это взял на себя старший брат Роберта.