По ее следам - Т. Ричмонд (2016)

– Вас не станут слушать. Никто не доверяет бренду с подмоченной репутацией.

– Люди – не бренды.

– Все мы бренды, все до единого.

Ветер раскачивал ветви вяза. Моего вяза.

– В детстве я на нее молилась, просто боготворила. Врала незнакомым людям, что мы сестры-двойняшки.

Ларри, мне неведомо многое в этом мире, но одержимость я знаю в лицо. Скребет наждаком, впивается колючей проволокой, душит скользкой плесенью. Грань между любовью и ненавистью слишком тонка, и когда одно перетекает в другое, срабатывает принцип обратной пропорциональности. Я собирался задать Меган вопрос, устрашающий в своей жестокости, однако выбора не было.

– Мальчик или девочка?

– Слишком рано. Слишком рано. – Она поднялась со стула, и в этот раз я не стал ей мешать. Проскользнула в угол кабинета, опустилась на пол. – Я пыталась рассказать про беременность, но Алиса ничего не соображала, пропустила мимо ушей. Не слушала, понимаете, просто не слушала. А ведь она была моим самым близким другом.

Ни свидетелей, ни камер наблюдения. Две девушки; одна сейчас лежит на деревенском кладбище неподалеку от Корнби. На надгробии цитата из Бронте: «Я не птица, и никакие сети не удержат меня».

– Я скоро умру, – сказал я. – Уважьте мою последнюю волю, не хочу оставлять за собой незавершенных дел.

– Что я натворила?

– Солгали.

– Дороги назад нет.

– Ну почему же. – Я вспомнил любимое изречение своей матушки: «Ложь обойдет полсвета, прежде чем правда успеет надеть башмаки». – Врать трудно, а быть честным легко.

Ларри, я взвешивал разные варианты действий: отвезти ее силком в полицейский участок или заставить официально подтвердить свое признание.

– Вам не удастся отвертеться.

– Ничего, я умею хранить секреты.

– Я тоже. Но говорить правду у меня получается лучше.

– Для пиара всегда нужна хорошая история.

Да, история. Должно быть, в тот вечер Меган подняла воротник повыше или обмотала лицо шарфом – шел снег, никто бы не обратил внимания – и уехала обратно в Лейк-дистрикт. На следующий день она, дождавшись новостей о трагедии, позвонила Лиз и Дейву, чтобы предложить свою поддержку. Кто, как не старый друг, лучше всех подойдет на роль утешителя?

– Вот почему вы так резко накинулись на меня.

– Выбора не было. Люка отпустили, версию с самоубийством никто не учитывал, так что вы стали следующим подозреваемым.

Значит, я был прав. Словно хамелеон, она приспосабливалась к изменившимся обстоятельствам, поддерживая каждую новую теорию, а потом, когда все возможные уловки закончились, взяла на прицел меня.

Беспристрастный наблюдатель мог бы отметить, что я сам действую из корыстного интереса. Книга, подобная моей – мы остановились на названии «По ее следам», – значительно выиграет от неожиданной развязки. Тем не менее все, что я здесь рассказываю, – правда, ведь нельзя быть честным избирательно. Это все равно что быть немного слепым, слегка мертвым или чуть-чуть беременным.

За окном ночь. Скоро я покину этот мир. Как удар под дых: я умираю.

– Вы не заслуживаете материнства. Вы бы изувечили ребенку жизнь.

– Я столкнула Алису в воду, послушала крики и ушла. Ни о чем не жалею. – Голова Меган безвольно склонилась набок. – Меня тошнит, – пробормотала она. – Я ведь даже не хотела ребенка, мне еще слишком рано заводить детей. Провела одну ночь с каким-то уродом, и вот пожалуйста! А потом поняла, как это здорово. – Она обхватила колени руками, спрятала лицо. – Мне надо исповедаться священнику, а не престарелому профессору. Разве можно тосковать по тому, чего никогда не имел?

– Легко. Это называется силой воображения. Вы сами заставили публику воображать самые невероятные вещи. – Воцарилось зловещее молчание. Я подумал: «Хватит. После сегодняшнего вечера никто и никогда не заплачет по моей вине». – Та цитата из сообщения принадлежит Уайльду, Плат ее позаимствовала.