Двадцать лет спустя - Александр Дюма (2007)

– Кучером! – воскликнул Мазарини.

– И в карете коадъютора! – прибавила королева.

– Черт возьми, господин д’Артаньян, – сказал Мазарини, – вы золотой человек.

Глава IX

Как Д’Артаньян и Портос выручили от продажи соломы: один – двести девятнадцать, а другой – двести пятнадцать луидоров

Мазарини хотел ехать немедленно в Сен-Жермен, но королева объявила, что будет ждать лиц, которым назначила в Кур-ла-Рен свидание. Она только предложила кардиналу обменяться местами с Ла Портом. Кардинал охотно согласился и пересел из одной кареты в другую.

Слух о том, что король собирался выехать в эту ночь из Парижа, распространился не без причины: десять или двенадцать человек были посвящены в эту тайну с шести часов вечера, и, как они ни были осторожны, им не удалось скрыть своих приготовлений к отъезду. Кроме того, у каждого из них было несколько близких людей; а так как ни один из отъезжавших не сомневался, что королева покидает Париж с самыми мстительными замыслами, то каждый предупредил своих друзей или родственников. Поэтому слух об отъезде облетел город с быстротой молнии.

Первою вслед за каретой королевы приехала карета принца; в ней находились г-н Конде с супругой и вдовствующая принцесса, его мать. Их обеих разбудили среди ночи, и они не знали, в чем дело.

Во второй карете были герцог Орлеанский, герцогиня, их дочь и аббат Ла Ривьер, неразлучный фаворит и ближайший советник герцога.

В третьей, наконец, прибыли г-н де Лонгвиль и принц Конти, зять и брат принца Конде. Они подошли к карете короля и королевы и приветствовали ее величество.

Королева заглянула в карету, дверцы которой остались открыты, и убедилась, что она пуста.

– А где же госпожа де Лонгвиль? – спросила она.

– В самом деле, где же моя сестра? – спросил принц Конде.

– Герцогиня нездорова, ваше величество, – ответил герцог де Лонгвиль, – и поручила мне принести ее извинения вашему величеству.

Анна бросила быстрый взгляд на Мазарини, который ответил ей едва заметным кивком.

– Что вы на это скажете? – спросила королева.

– Скажу, что она осталась заложницей у парижан, – ответил кардинал.

– Почему она не приехала? – тихо спросил принц у брата.

– Молчи! – ответил тот. – У нее, наверное, есть на то основания.

– Она губит нас, – сказал принц.

– Она нас спасет, – ответил Конти.

Кареты подъезжали одна за другой. Маршал де Ла Мельере, маршал Вильруа, Гито, Вилькье, Коменж съехались одновременно; явились также и оба мушкетера, ведя на поводу лошадей д’Артаньяна и Портоса. Последние тотчас же сели на коней. Кучер Портоса сменил д’Артаньяна на козлах королевской кареты, а Мушкетон занял его место и, по известной читателю причине, правил стоя, подобно древнему Автомедону.

Королева, которую все время отвлекали разные мелочи, искала глазами д’Артаньяна, но гасконец, со свойственной ему предусмотрительностью, уже скрылся в толпе.

– Отправимся вперед, – сказал он Портосу, – и запасемся хорошим помещением в Сен-Жермене, потому что никто о нас не позаботится. Я очень устал.

– А меня страшно клонит ко сну, – ответил Портос. – И подумать только, что дело обошлось без малейшей стычки. Право, эти парижане просто дураки.

– Лучше сказать, что мы ловко провели их, – сказал д’Артаньян.

– Пожалуй.

– А как ваша рука?

– Лучше. Но как вы думаете, теперь они от нас не ускользнут?

– Кто?

– Ваш чин и мой титул?

– Думаю, что нет, готов даже поручиться за это. Впрочем, если о нас забудут, я напомню.

– Я слышу голос королевы, – сказал Портос. – Она, кажется, хочет ехать верхом.

– О, ей, может быть, и очень хочется, но только…

– Что?

– Кардинал не захочет. Господа, – продолжал д’Артаньян, обращаясь к двум мушкетерам, – сопровождайте карету королевы и не отходите от дверец. А мы поедем вперед подготовить помещение.