Двадцать лет спустя - Александр Дюма (2007)

– Но не можем же мы вплавь достигнуть берега!

– К фелуке привязана шлюпка. Мы сядем в нее и перережем канат, вот и все. Вперед, товарищи.

– Одну минуту, – возразил Атос. – А наши люди?

– Мы здесь, – произнесли в один голос Мушкетон и Блезуа, которых Гримо привел, чтобы собрать в каюте все силы; они незаметно проскользнули сюда через люк, находившийся у самой двери в каюту.

И все же трое друзей замерли перед жутким видом, который открылся им в узком отверстии, когда д’Артаньян поднял ставень.

Действительно, кто только видел, согласится, что нет зрелища более угнетающего, чем вид взволнованного моря, глухо катящего свои черные валы при бледном свете зимней луны.

– Великий боже! – воскликнул д’Артаньян. – Мы колеблемся, кажется? Если мы колеблемся, чего же требовать от наших людей?

– Я не колеблюсь, – заявил Гримо.

– Сударь, – пролепетал Блезуа, – я умею плавать только в реке, предупреждаю вас.

– А я совсем не умею плавать, – проговорил Мушкетон.

Тем временем д’Артаньян уже лез в иллюминатор.

– Друг мой, вы решились? – спросил Атос.

– Да, – отвечал гасконец, – следуйте и вы за мной. Вы человек совершенный, пусть ваш дух восторжествует над плотью. Вы, Арамис, скомандуйте людям, а вы, Портос, сокрушайте всех и все, что станет нам на пути.

Д’Артаньян пожал руку Атосу, улучил момент, когда фелука накренилась и вода залила его до пояса, отпустил руку, которою он держался за иллюминатор, и прыгнул наружу. Не успела фелука накрениться на другую сторону, за ним последовал Атос. Затем корма стала подниматься, и они увидели, как из воды показался натянувшийся канат, которым была привязана шлюпка.

Д’Артаньян поплыл к канату и скоро достиг его.

Он ухватил рукой канат и держался за него, едва высунув из воды голову. Минуту спустя к нему подплыл Атос.

Затем за кормой показались еще две головы: то были Арамис и Гримо.

– Меня беспокоит Блезуа, – заметил Атос. – Вы слышали, д’Артаньян, он сказал, что умеет плавать только в реке.

– Если умеешь плавать, то можешь плавать везде, – отвечал д’Артаньян. – К лодке, к лодке!

– Но Портос? Я не вижу Портоса!

– Успокойтесь. Портос сейчас явится. Он плавает, как левиафан.

Тем не менее Портос все не появлялся. На фелуке в это время разыгрывалась трагикомическая сцена.

Мушкетон и Блезуа, напуганные шумом волн, свистом ветра, ошеломленные при виде кипящей черной пучины, не только не устремлялись вперед, но даже отступали.

– Ну же, вперед, смелей, в воду! – понукал Портос.

– Но, сударь, я не умею плавать, – молил Мушкетон. – Оставьте меня здесь.

– И меня тоже, – просил Блезуа.

– Уверяю вас, на такой маленькой лодке я буду только стеснять вас, – говорил Мушкетон.

– А я так наверное даже не доплыву до нее, я прямо пойду ко дну.

– Ах вот как!.. Ну так я задушу вас, если вы не полезете в воду! – заявил Портос, хватая обоих за горло. – Вперед, Блезуа!

Блезуа под железной рукой Портоса испустил подавленный крик, быстро замерший, так как гигант схватил его за ноги и за руки и бросил в море вниз головой.

– Ну, теперь твоя очередь, Мустон. Надеюсь, ты не покинешь своего господина?

– О сударь, зачем вы опять пошли на военную службу? Так хорошо было в Пьерфонском замке!.. – со слезами на глазах проговорил Мушкетон.

И без единого упрека, печально, покорно, отчасти из преданности хозяину, отчасти побуждаемый примером Блезуа, он очертя голову бросился в море. Это был настоящий подвиг, так как Мушкетон знал, что идет на верную смерть.

Но Портос был не такой человек, чтобы покинуть своего преданного товарища. Он так быстро последовал за ним, что плеск от падения Мушкетона слился с плеском от падения Портоса. И когда оглушенный Мушкетон был выброшен волной на поверхность, то его сразу подхватила мощная рука Портоса, и он добрался до шлюпки, не двинув и рукой, словно морское божество на дельфине.