– Встанет, будьте покойны. В тот момент, когда он встанет на скамью, протяните вашу страшную руку и схватите его за горло. Потом приподнимите его, как Товия поднял рыбу за жабры, и втащите в нашу комнату, стараясь прижимать его посильнее, чтобы он не крикнул.

– Хорошо, – сказал Портос. – А если я задушу его?

– Одним швейцарцем будет меньше. Но этого, надеюсь, не случится. Вы осторожно положите его здесь, мы свяжем его и, засунув в рот кляп, приищем где-нибудь для него местечко. Таким образом мы достанем для начала мундир и шпагу.

– Чудесно! – сказал Портос, глядя на д’Артаньяна с глубочайшим восхищением. – Но одного мундира и одной шпаги мало для двоих.

– Так что же? Ведь есть еще его товарищ…

– Вы правы, – сказал Портос.

– Итак, когда я кашляну, протяните руку, это будет сигналом.

– Хорошо.

Оба друга заняли назначенные места, так что Портос оказался совершенно скрыт от глаз солдата, проходившего в это время мимо окна.

– Здравствуйте, приятель, – сказал д’Артаньян самым любезным и мягким тоном.

– Допрый вечер, сутарь, – ответил солдат с ужасным акцентом.

– Вам, кажется, не очень тепло? – спросил д’Артаньян.

– Брр, – был ответ солдата.

– Я думаю, стаканчик вина доставил бы вам удовольствие?

– Стаканшик вина? Я пы от нефо не откасался.

– Рыба клюет! Рыба клюет! – прошептал д’Артаньян Портосу.

– Понимаю, – сказал Портос.

– У меня здесь есть бутылочка вина, – продолжал д’Артаньян.

– Путылочка?

– Да.

– Полная путылка?

– Полная, и она – ваша, если вы согласны выпить ее за мое здоровье.

– Э-э, – сказал солдат, приближаясь к окну, – я ошень пы хотел.

– Так берите бутылку, мой друг, – сказал д’Артаньян.

– С утофольстфием. Здесь, кашется, есть скамейка.

– Да, словно нарочно для этого поставлена. Влезайте на нее… Так, отлично, друг мой.

И д’Артаньян кашлянул.

В ту же минуту Портос, быстрее молнии, протянул руку, словно железными тисками схватил солдата за горло, поднял его, втащил в отверстие, чуть не содрав с него кожу по дороге, и опустил его на пол у ног д’Артаньяна, который, дав солдату только вздохнуть, тотчас же заткнул ему рот своим шарфом и принялся раздевать его с ловкостью и быстротой человека, научившегося этому делу на поле битвы.

Связав солдата по рукам и ногам, друзья засунули его в камин, где огонь был заранее потушен.

– Вот мундир и шпага, – сказал Портос.

– Я возьму их, – сказал д’Артаньян. – Если и вам нужны мундир и шпага, вы должны еще раз проделать то же. Да вот, кстати, и другой солдат уже вышел из караулки, направляясь к нам.

– Мне кажется опасным дважды повторять один прием, – сказал Портос. – Что раз удалось, второй раз, говорят, может сорваться. Если случится неудача, тогда все пропало. Лучше я сойду вниз, нападу на него незаметно, скручу и тогда уж притащу сюда.

– Хорошо, – согласился д’Артаньян.

– Будьте же наготове, – сказал Портос, – проскальзывая в оконное отверстие.

Все произошло так, как ожидал Портос. Гигант притаился на пути солдата, схватил его за горло, заткнул ему рот, связал и, словно спеленатую мумию, просунул в отверстие окна, после чего сам последовал за ним.

Второго узника раздели тем же манером, что и первого. Его уложили на кровать и привязали к ней ремнями. Так как кровать была из массивного дуба, а ремни двойные, то друзья наши могли быть за второго узника так же спокойны, как и за первого.

– Отлично, – сказал д’Артаньян. – Лучшего желать нельзя. А теперь примерьте-ка мундир этого молодца. Сомневаюсь, чтобы он был вам впору. Но если он окажется слишком узок, не горюйте: вам довольно будет перевязи и шпаги, а главное, шляпы с красными перьями.

К счастью, второй швейцарец был великаном, так что, хоть местами швы и затрещали, мундир отлично налез на Портоса.