Виконт де Бражелон или Десять лет спустя - Александр Дюма (2007)

Итак, она вошла и, заметив, что два стула стоят очень близко один от другого, принялась так усердно запирать дверь, ставшую почему-то непослушною, что король успел поднять люк и спуститься к де Сент-Эньяну.

Еле уловимый стук дал знать фрейлине, что король ушел. Тогда она справилась наконец с дверью и подошла к Лавальер.

– Луиза, давайте поговорим серьезно, – предложила она.

Все еще сильно взволнованная Луиза с ужасом услышала слово серьезно, на котором Монтале сделала ударение.

– Боже мой, дорогая Ора! – вздрогнула она. – Что еще случилось?

– Моя милая, принцесса догадывается обо всем.

– О чем же?

– Разве нам нужны объяснения? Разве ты не понимаешь меня с полуслова?

Ты, конечно, заметила, что последнее время принцесса часто меняла решения: сначала приблизила тебя к себе, затем отдалила, затем снова приблизила.

– Действительно, это странно. Но я привыкла к ее странностям.

– Подожди, это не все. Ты заметила также, что принцесса, исключив тебя вчера из своей свиты, потом велела ехать с ней.

– Как не заметить!

– Так вот, кажется, что принцесса получила теперь достаточные сведения, потому что идет прямо к цели. Не имея возможности противопоставлять что-нибудь во Франции потоку, который сокрушает все препятствия… ты понимаешь, надеюсь, о чем я говорю?

Лавальер закрыла лицо руками.

– Я имею в виду, – продолжала безжалостная Монтале, – тот бурный поток, который взломал двери монастыря кармелиток в Шайо и опрокинул все придворные предрассудки как в Фонтенбло, так и в Париже.

– Увы, увы! – прошептала Лавальер, по-прежнему закрывая лицо пальцами, между которыми катились слезы.

– Не огорчайся так, ведь ты не знаешь еще и половины грозящих тебе неприятностей.

– Боже мой! – с тревогой вскричала Луиза. – Что же еще?

– Вот что: не находя помощи во Франции, после безуспешного обращения к обеим королевам, принцу и всему двору, принцесса вспомнила об одном лице, имеющем на тебя права.

Лавальер побелела как полотно.

– Этого лица, – продолжала Монтале, – в настоящую минуту нет в Париже.

– Боже мой! – шептала Луиза.

– Это лицо, если я не ошибаюсь, в Англии.

– Да, да, – вздохнула совсем разбитая Лавальер.

– Ведь, не правда ли, это лицо находится при дворе короля Карла Второго?

– Да.

– Ну, так сегодня вечером из кабинета принцессы отправилось письмо в Сент-Джемсский дворец, и курьер получил приказание лететь без остановки в Гемптон-Корт, королевскую резиденцию в двенадцати милях от Лондона.

– Ну?

– Так вот принцесса пишет в Лондон регулярно два раза в месяц, и поскольку обыкновенного курьера она отправила только три дня тому назад, то мне кажется, что только очень важные обстоятельства могли побудить ее взяться за перо. Ведь ты знаешь, принцесса не любит писать.

– Да, да.

– И мне сдается, что в этом письме речь идет о тебе.

– Обо мне? – повторила, как автомат, несчастная девушка.

– Я видела это письмо, когда оно лежало еще незапечатанным на письменном столе принцессы, и мне почудилось, будто в нем упоминается…

– Почудилось?..

– Может быть, я ошиблась.

– Ну, говори же скорее.

– Имя Бражелона.

Лавальер встала в сильном волнении.

– Монтале, – сказала она со слезами в голосе, – все светлые грезы юности у меня уже рассеялись. Мне нечего теперь скрывать ни от тебя, ни от кого в мире. Жизнь моя – раскрытая книга, которую может читать всякий, начиная с короля и кончая первым встречным. Ора, дорогая Ора, что делать? Как быть?

Монтале подошла ближе.

– Надо обсудить, подумать, – протянула она.

– Я не люблю господина де Бражелона. Не истолкуй мои слова превратно.

Я его люблю, как самая нежная сестра может любить доброго брата, но не того он просит, и не то я ему обещала.

– Словом, ты любишь короля, – заключила Монтале, – и это достаточное извинение.